Мяун следил за Ниной как за мышкой в норе. Как только увидел нужное душевное состояние, сразу начал осторожное, на кончиках коготков, движение по направлению к цели. И вот, ура! Точный прыжок!
-Почему же не к кому? - повторил Мяун свой вопрос опешившей от удивления Нине. - У нас рядом квартирка продаётся... Прямо дверь в дверь с Аниной.
-Мяуш... Ну так... - Нина хотела было возразить, что это неуместно, что её никто не звал, что она уже в возрасте и будет только мешать, что переезд дело тяжелое, но Мяун, давно продумавший всевозможные возражения, и рта ей открыть не позволил.
-Никто не звал, потому что никто не догадался, что вам тоскливо, и тем более, никто не в курсе, что вы квартиру свою не любите. Ваш возраст, это как складной зонтик. Нужен он вам, вы его вынули, развернули, кнопочкой щелкнули и перед зрителями покрутили, а потом опять сложили и пошли из арбалета стрелять. Это, пожалуйста, кому-то другому, говорите, не мне! И про радикулит тоже не надо я совсем недавно лично наблюдал ваш радикулит. Да, вчера, когда вы вместе с этим самым радикулитом соседу через забор его мусор кидали. А там было четыре мешка!
Он хмыкнул, глядя на изумленную до временной потери речи Нину.
-И мешать вы не будете! С чего бы это? У вас своя квартира и своя кухня! Как в теремке! Устали друг от друга - ушли к себе, и что хотите, то и делайте! Хотите - плюшки пеките, хотите - кашку варите. Что заблагорассудится. А что переезд дело тяжелое - так вы и так вещи по коробкам держите. Мне Заяц проговорился. Азачем, спрашивается?
-Так я это... Ну, если того... Чтобы разбирать не трудно было, - призналась Нина.
-Разбирать... Вот вы сами и будете на новой квартирке разбирать, и вам будет не трудно! Потому как в компании завсегда веселее!
-Всё у тебя так просто! - наконец, пришла в себя Нина Ивановна. - А если мои против будут? Или будут, но сказать побоятся? А я пойму? И как потом жить? Ой, нет, я даже спрашивать не буду!
-Нашли причину! - укоризненно фыркнул Мяун. - Олеееег!
Проходивший мимо Олег шагнул к бабушке, которая, сердито раскрасневшись, показывала коту сухонький, но весьма энергично сложенный кулачок.
-Олежек, а как ты смотришь, если твоя бабушка Ниночка переедет в соседскую квартиру? У вас как раз на лестничной клетке квартирка продаётся. Прямо рядом с вашей.
Олег только глазами захлопал. А уяснив услышанную информацию, обрадовался! - Бабуля! Так это ж гениально! Одно не понял, ты-то откуда про квартиру узнала? Я вот только услышал, а то сам бы тебе предложил. У тебя дома почему-то... Ты только не сердишь, но как-то так тоскливо там! Ой, ты чего плачешь? Я тебя обидел? Ты не хочешь переезжать? Мы тебе мешать будем?
Мяун ухмылялся в усы. - А какие тут глупости мне кое-кто говорил... - хмыкнул он.
-Да я и не говорила! Я думала! Ты что, мысли читаешь? - Нина по-детски, кулачком, утирала слёзы, не обращая внимания на метания вокруг встревоженного Олега.
-Это не я мысли читаю, это вы слишком громко думаете! - Мяун встал с мягонькой упаковки салфеток и пододвинул её лапой к Нине. Знал он прекрасно, чем заканчиваются подобные разговоры, поэтому загодя уселся на салфетки, чтобы в нужный момент их не искать.
Через несколько минут, когда все следы расстройства были уничтожены, а Олег всё больше и больше проникался красотой идеи, Нина снова огорчилась.
-А если Анечка не захочет?
Мяун уже было успокоился, а тут опять какие-то глупости!
-А кто у Анечки будет спрашивать из новых соседей? Ну, вот захочет она кого-то или нет? А если квартиру купят для сдачи этим... Которые на работу приезжают и живут как шпроты? Спят в четыре ряда? Или вообще вопить и драться там будут? - Мяун тяжело вздохнул. Нет, он уже думал об этом и понимал, что против таких соседей даже крысы будут бессильны. Такие и вовсе могут поймать и слопать случайно забежавшую дичь. - А вы просто плохо думаете про мою любимую, драгоценную, лучшую в мире Анечку? - кот принял оскорблённый вид, покосился на своё отражение в оконном стекле и усилил градус укоризны.
-Мяун, да что ты такое говоришь? Как я могу плохо про Аню думать? - Нина покачала головой. - Фу на тебя! Ой, нет, Плюшенька, не пугайся, милая! Это я не на тебя ругаюсь! Вот! Из-за тебя бульдог трясётся как желе...
-Она всегда так делает, когда трусит, - вздохнул Мяун и ловко скинул бульке овсяное печенье. - Во, видали? Ни печенья, ни желе. Всё в бульке! Фокус такой. Да, так мы о моей Анечке...
-А что со мной такое? - Аня решила уточнить, куда делся весь коллектив, кроме Васьки и Малуши, и отправилась на поиски.
-Ань, у нас рядом квартиру, оказывается, продают, - Олег принял решение и под одобрительное мурлыканье Мяуна начал излагать дело.
-Нина Ивановна, да чего же вы молчали? Олег! Как тебе не стыдно! Если ты знал, что Нине Ивановне дома плохо, чего ж ты её в свободную квартиру не пригласил? Мы же так её и не сдали. Ниночка Ивановна, вы приезжайте в ту, Олегову, и не надо вашу продавать, если вам не хочется.
Аня ничего не понимая, смотрела на снова заплакавшую Нину, на Мяуна, который снова слез с упаковки салфеток, на расхохотавшегося Олега и встревоженную Плюшку.
Результатом этого разговора стала стремительная операция по перемещению Нины Ивановны в её новую квартиру. В шоке оказались все. Риэлторы, которые столь быстрых сделок ещё не видали, грузчики, которым показалось, что они оказались в эпицентре какого-то урагана, сама Нина, которая никак не ожидала от себя такой активности, и даже Крысовин.
-Нина Ивановна, чтобы вас крысы не беспокоили, подарите им булочки с корицей! - порекомендовал Мяун. - Это они мне про квартирку сказали. Такие полезные звери, кстати...
Нина булочки подарила. Крыс она опасалась, но с Мяуном решила не спорить. И с обычным-то котом спорить сложно, а уж с говорящим... Булочки исчезли через двадцать минут абсолютно бесследно, пакетик был трогательно возвращен в целости и сохранности. А новая хозяйка квартиры была признала Крысовином дамой понимающей и неприкосновенной.
-Всё, что при переносе вещей выпало - вернуть. Всё, что упёрли при раскладке - вернуть, то что слопали, возвращать не надо. Мяун не любит, когда мы пачкаем на его территории! - объявил Крысовин и Нина обнаружила утром на полу горку пропавших мелочей, увенчанную трогательной недогрызенной сушкой.