Доброго дня всем! С вами Татьяна. Я филолог. Рада, что заглянули на мой канал.
Русский писатель Александр Иванович Куприн (1870-1938г.) прожил бурную жизнь, сменил множество профессий. Но настоящую радость в зрелом возрасте испытал, ухаживая за садом и огородом.
Есть много свидетельств его домочадцев, друзей, воспоминания писателя. Сохранились и "садово-огородные" фотографии. Каким был бы блог садовода Куприна, если бы в начале 20-го века существовал Интернет?
Может быть, примерно таким?
1911 год, 25 марта
Здравствуйте, дорогие читатели! Спешу поделиться радостью. «Домик купил в пригороде Петербурга, покрашен в зеленый цвет — цвет надежды. Семья в полном благополучии, и я очень много пишу».
Участок тут больше гектара. Посажу яблони. Чтобы весной белый их цвет украшал сад, а осенью крепкие яблочки у самовара радовали нас и наших гостей. Ходил по участку, думал: вот здесь дынькам место, здесь клубника будет расти, здесь - зелень.
1911 год. 28 июля
Спешу рассказать, как дела в моём огороде. На днях чинил парник, который остался от прежних хозяев. Нужно было заменить сгнившие доски. А сначала выполоть всю траву. Люблю такую работу, не мешает думать.
Нет, о прошлой жизни не тоскую. Чувствую, что нашёл себя. «После писательства садоводство – второе моё призвание». Мечтаю приобрести лошадей.
1918 год, 14 мая
Рассказываю, как дела мои садово-огородные. Яблони зацветают, урожай в августе будет хороший. Да только как загадывать на будущее? Всё перевернула в нашей жизни революция, изломала привычный уклад жизни. Работаю много, а душе неспокойно.
«А цветов в этом году мне так и не довелось посадить. Побывал раннею весною в двадцати присутственных местах Гатчины и Петрограда на предмет получения разрешения на отпуск мне семян, потратил уйму денег, времени и нервов на проезды и хлопоты, ничего не смог добиться и с озлоблением плюнул».
1918 год. 27 сентября
«Выдалась такая теплая, такая чудесная осень! На оставшихся у меня по границе огорода шести яблоньках-десятилетках, поздних сортов, плоды никогда еще не дозревали: их мы срывали перед морозами, закутывали в бумагу и прятали в шкаф до Рождества.
Теперь же на всех шести налились и поспели такие полные, крепкие, нарядные, безупречные яблоки, что хоть прямо на выставку. Я их купил три года тому назад в питомнике Регеля Кесельринга. Сам посадил с любовью и ухаживал за ними с нежностью. Раньше, щадя их детский возраст, я им не давал цвести, обрывал цветения, но в этом году думал разрешить им первую роскошь и радость материнства, оставив по две-три яблочных завязи на каждой».
1919 год. 20 августа
С продовольствием плохо. Все в Гатчине, кто может, занимаются огородным хозяйством, а те, кто не может, воруют овощи у соседей.
"Весь мой огород размером в 250 квадратных сажен, но, по совести могу сказать, потрудился я над ним весьма усердно, даже, пожалуй, сверх сил.
Зимой ходил с салазками и совочком — подбирал навоз. Мало толку было в этом жалком, сухом навозе — его даже воробьи не клевали. Помню, однажды, когда я этим занимался, проходила мимо зловредная старушенция, остановилась, поглядела и зашипела на меня: «Попили нашей кровушки. Будя». (Экий идиотский лозунг выбросила революция!) Собирал я очень тщательно зимою золу и пепел из печек. Пережигал под плитой всякие косточки и толок их в порошок. Лазил на городскую колокольню и набрал там мешок голубиного помета (сами-то голуби давно покинули наш посад, вместе с воронами, галками и мышами, не находя в нем для себя пропитания).
1919 год. 3 сентября
"Я собственноручно снял с моего огорода 36 пудов картофеля в огромных бело-розовых клубнях, вырыл много ядреной петровской репы, египетской круглой свеклы, остро и дико пахнувшего сельдерея, репчатого лука, красной толстой упругой грачовской моркови и крупного белого ребристого чеснока — этого верного противоцинготного средства. Оставались неубранными лишь слабенькие запоздалые корешки моркови, которых я не трогал, дожидаясь пока они нальются и потолстеют. Для моей семьи это целое богатство".
1919 год, 16 октября
Наступит день, когда мне придётся навсегда покинуть милую сердцу Гатчину. "Мне совсем не жалко погибшей для меня безвозвратно в России собственности: дома, земли, обстановки, мебели, ковров, пианино, библиотеки, картин, уюта и прочих мелочей. Но мой малый огородишко, мои яблони, мой крошечный благоуханный цветник, моя клубника «Виктория» и парниковые дыни-канталупы «Женни Линд» — вспоминаю о них, и в сердце у меня острая горечь».
1920 год, 3 августа. Париж
«Нет ни дня, чтобы я не вспоминал о Гатчине. Зачем уехал? Лучше голодать и холодать дома, чем жить из милости у соседа под лавкой».
Купил в пригороде Парижа дачу. Разбил цветник, посадил сирень и яблони. Только всё не то. И сирень здесь пахнет керосином…
1922 год. 27 февраля. Париж
Вспоминаю Гатчину. Свой сад, огород. «Какая радость устлать лучинную коробку липовым листом, уложить на дно правильными рядами большие ягоды клубники, опять переслать листьями, опять уложить в ряд и весь этот пышный, тёмно-красный дар земли отослать соседу в подарок. Какая невинная радость, точно материнская!»
1927 год. 12 октября. Париж
«Если каждый поставит себе целью жизни хоть один клочок пустынной и неудобной земли превратить в сад, то весь мир через несколько сот лет превратится в цветущий рай».
Не так ли, друзья мои?
Текст в кавычках - это цитаты из книги мемуаров Куприна "Купол Святого Исаакия Далматского", а также из писем периода эмиграции. Часть текста (без кавычек) я сочинила сама, опираясь на свидетельства современников писателя. Даты соотнесены с Википедией.
Понравилась статья?
Подписывайтесь на мой канал!
Возможно, вам будут интересны другие статьи этого канала:
Никита, Люба и река Потудань... Так начинался фильм Кончаловского "Возлюбленные Марии" | Про жизнь, литературу и кино... | Яндекс Дзен (yandex.ru)
