Настало время поговорить и о шведских небольших городках, о том самом – настоящем, основном, из чего состоит страна; из того, откуда проистекает европейская культура. Одним из недавних таких городков, которые мы посетили, был Роннебю. По нашим меркам – небольшой райцентр.
Собственно, как мы там оказались? Стояли себе на якоре возле марины, пережидали непогоду. Но со временем раздуло настолько, что у нас поползли якоря, и мы, не будучи в силах сопротивляться соблазну, рванули к надежным причалам платной стоянки. В те дни как раз случился важный шведский праздник, Мидсоммар, который отмечается 22 июня, и потому нам пришлось заплатить за стоянку баснословные 180 крон. Сам праздник не заслуживает какого-то особого упоминания, так как я вообще не понял, что там происходит. Толпа бюргеров сидит как на пикнике на травке, какой-то мужик играет на рояле и поет их традиционные песни, и еще толпа пенсионеров вперемешку с детьми танцует "танец маленьких лягушат".
Мы в тот день как раз отправились в город, располагавшийся в пяти километрах от этого места. Ну, значит, да. Шведский райцентр. Настоящая Европа. Узкие улочки. Здесь можно отведать национальные шведские блюда: например, фалафель, шаверму, кебаб. Здесь можно окунуться в атмосферу настоящего восточного базара, и когда ты проходишь по булыжной мостовой, то тебе кажется, что из-за угла вот-вот вывернет арба, запряженная ишаком. Иной раз ты будешь замечать настоящих шведских красавиц – возможно, белокурых, но цвета их волос ты не узнаешь, так как они будут с ног до головы завернуты в истинно шведские платки.
Вы думаете, я прикалываюсь? Ха-ха, нет! Я бы тут поставил сразу штук пять смайлов, но формат блога это не очень-то предусматривает. Среднестатистический шведский райцентр выглядит именно так. Мы были уже в трех небольших городах, и считаем, что уже можем немного судить о здешнем мироустройстве и демографической ситуации. И сразу скажу, что первым моим разрывом шаблона на эту тему было вовсе не то, что европейского лица тут невозможно увидеть, а то, что наша русская пропаганда, таки, не врет, а рассказывает чистейшую правду о засилье арабов в Европе.
Стало быть, обычный шведский город имеет примерно следующую структуру: вокруг клоаки исторического центра концентрически располагаются районы, заселенные разными социальными слоями. И чем дальше от города, тем богаче там живут люди. В пригородах вообще царит полнейшая идиллия.
Но чем глубже ты будешь продвигаться к центру с его старыми домами, ратушами и церквями – тем больше будет становиться мусора, тем гуще будет ощущаться запах мочи в подземных переходах, и тем реже вы будете слышать шведскую речь.
Про мочу, конечно, это все просто и понятно – Швеция имеет очень хорошие отношения с США и лично с Обамой, который, как известно, и делает до сих пор подземные переходы именно такими, какие они сейчас есть.
Но вот количество арабов у меня не находит никакого логичного объяснения. Доходит даже до того, что вы начинаете видеть магазины, вывески которых выполнены вязью, внутри них все тоже на арабском, а персонал – не говорит по-английски. Единственный плюс здесь заключается в том, что в таких магазинах всегда продаются семечки.
Итак, это было общее резюме. Но вернемся к нашей прогулке в Роннебю. Путь от марины к городу пролегал среди живописных жилых районов, полей и лесов.
Леса, конечно же были отгорожены от дороги так, что даже отойти в кусты по малой нужде не представлялось возможным, и справлять ее приходилось, едва отвернувшись от вездесущей велодоржки. Понятное дело, когда электрическим забором огорожены пастбища, по которым вслепую бегают несчастные кони с мешками на головах – прямо как узники Гуантанамо. Но когда опутаны и просто заросли, то сразу возникают вопросы о целесообразности этого.
Но вот мы пересекаем границу города и попадаем в частный сектор. В этом районе, к слову, все далеко не так роскошно, как было, например, в Раа. Дома здесь тоже довольно ухоженные, но уже не столь богатые. На площадках перед ними стоят обычные кредитопомоечные автомобили, участки теперь лишены навороченного ландшафтного дизайна. Все это до боли напоминает русские участки, среди которых, например, живем и мы сами.
Однако, вскоре частный сектор сменяется многоэтажными домами. Здесь появляются забитые машинами и велосипедами стоянки, по которым катаются на самокатах смуглые чернявые ребятишки. Вот промелькнула нагруженная пакетами женщина в хиджабе. Вот Наташка фотографирует этот истинно европейский пейзаж.
После одной из фотографий нас вдруг догоняет прилично одетый швед: нос крючком, кучерявые черные волосы – ну вы поняли. Швед начинает что-то нам втирать по-своему, но я обрываю его стандартной фразой «ай донт спик свидиш», и тот спрашивает по-английски – не сфотографировали ли мы, часом его лицо? Мы кое-как отвечаем, что нет; швед понимает что мы совсем нездешние, говорит, что, мол, все окей, и исчезает.
Дальнейшие четверть часа ходу к историческому центру, мы обсуждаем произошедшее. Ну там все эти их прайвеси, и в все такое. Но тут вдруг меня осеняет, что немалое количество новоявленных европейцев палится заинтересованными службами именно по таким фотографиям: вдруг выясняется, например, что приличный с виду гражданин еще недавно, скажем, резал головы неверным. Такая догадка нас очень веселит, и я сочиняю фразу, которую можно будет использовать в будущем в аналогичной ситуации «just for lulz»: «Are you really from Islamic State, and you afraid, what Russian Special Service will find you by this photo?» (Вы правда из запрещенного в России ИГ и боитесь, что русские спецслужбы найдут вас по этой фотографии?) Увы, но в этот день второго такого случая не произошло. Было бы интересно понаблюдать за реакцией.
А мы, тем временем, добираемся до универсама, где берем стандартные 3 литра пива и чипсы. У входа в магазин, кстати, сидит такая же стандартная, как и наша пиво, нищенка. Ну как нищенка? Девушка, европейской внешности, одетая лучше чем мы, и по всему видно, что на ней можно пахать. Ага, румынская цыганка. В Швеции их много, и вот такие девушки из их числа занимаются сбором милостыни. Мы идем в центр.
По пути нам встречается общественный туалет. Тут тоже имеется интересная деталь. В подобных туалетах, располагающихся в отдельностоящих будках, имеется 2 отсека: один для мужчин, и второй – для всех остальных. Так вот, слушайте прикол! Мужской отсек состоит из крошечного помещеньица с писсуаром, и он бесплатен, дверь открыта. А вот отсек для всех остальных стоит аж 5 крон! При взгляде на это сразу возникает вопрос о том, нет ли в этом сексизма? Это в самом-то сердце европейской толерантности! Впрочем, в некоторых туалетах мужской писсуар устроен так, что им может воспользоваться и женщина. Но встречаются и классические, в которые может мочиться только настоящий мужик.
Туалет остается позади, мы попадаем на красивую улочку, сплошь занятую магазинами. На лавочках перед магазинами группками сидят то ли хозяева, то ли их знакомые. От некоторых прохожих исходит совершенно явная опасность и агрессия. Мы пялимся на их лица; Наташка фотографирует; те о чем-то недовольно переговариваются; наши собаки рвутся с поводков, увидав редкую здесь кошку.
В прекрасном настроении я захожу в один из магазинчиков, где из понятного англоговорящему человеку есть только цифры на ценниках. Я беру пакет семок. Продавец спрашивает откуда я. Фром Раша!
И вот мы на главной площади городка. Рядом стоит вагончик кебабишной. Сейчас мы допьем еще по банке и пойдем брать кебаб. Из коренных – напротив нас сидят только два бомжа, попивая что-то из стеклянной бутылки. Бомжи, надо сказать, весьма культурные, с велосипедами и мобильными телефонами. Прикольные мужики с седыми бородами. Сначала сидят, пьют и разговаривают, а потом идут бомбить урны на предмет пустых банок.
Кроме бомжей тут полно арабов, тусующихся группками. Появляется еще одна белая бабка, идет прямо к нам, о чем-то заговаривает по-своему. Что-то там про "хундаров", показывая на наших собак. Сообщения о том, что мы не говорим по-шведски нисколько на нее не действуют, но тут вдруг выясняется, что вся эта ее тирада была лишь прелюдией к тому, чтобы попросить у нас «баночки, на хлебушек не хватает». Мы с радостью допиваем пиво залпом и отдаем банки ей. Да уж, а бабка-то выглядит весьма неплохо! Ну да ладно, вроде, мы тоже выглядим не хуже шведского клошара.
И настает время идти в кебабишную. Там из самого дешевого есть только фалафель. Мы заказываем две штуки у парня-работника ближневосточного вида. Тот почти не говорит по-английски, но может на шведском или финском. По ходу приготовления он так же расспрашивает нас кто мы и откуда. «Раша? Вот из Раша? Оу РУССИА?! Йес, Руссиа! Май френд фром Руссиа. Ван хандред кронас, плиз».
Вообще, фалафель, судя по прейскуранту, висящему не стене, должен стоить 25 крон, но это не точно, так я немного не понимаю, что почем. За два с меня требуют не 50 крон, а сотню. «Возможно, так оно и должно быть, может там какие-то добавки в виде огурцов так дофига стоят, или мы чего не поняли. В конце концов я ж не наличкой плачу, по карте все должно быть честно». Я замешкался, дал ему карту, тот ввел свои 100 и дал терминал мне. Я ввел пин, но платеж не прошел - мы же рассчитывали изначально на 50 и денег на этой карте было впритык. Тут продавец засуетился, сказал, что все в порядке и ввел уже 50, я оплатил фалафели и мы снова отошли к скамейке. Это что же получается, - обсуждали мы? Гаденыш заговорил нам зубы и хотел взять в 2 раза больше оплаты? Вот тебе и безопасная европейская цивилизация. Но сам господь хранит нас: с этой карты я купил семечки, и на ней просто не набралось 100 крон. Прекрасно!
Так заканчивается наш день, стихают звуки восточного базара. Мы собираемся в обратный путь. Проходим мимо домов европейцев, компактно расположенных в гетто у реки. Да, тут живут настоящие белые люди, и их квартал надежно отгорожен от внешнего мира забором из рабицы и водной преградой.
