Несмотря на приличное воспитание в приличной семье – а я, что ни говорите, считаю свою семью вполне себе приличной – Мурзик был латентный вор. Видимо, так проявлялось его «придворное» происхождение и давали знать родственные связи с папашей-Бандитом. Или, как глубокомысленно иногда замечала моя маман:
- Это гены…
Кто такие Гены и почему они так плохо влияют на Мурзика, я не знала. Единственный Гена в моём окружении был крокодил из одноименного мультика. И вроде бы он, как раз, был положительным героем. Но на всякий случай, когда по телеку показывали мульт про Чебурашку, я выгоняла Мурзика из комнаты. В себе я была уверена.
Собственно, и воровал-то Мурзик по мелочи, казалось бы – не о чем и говорить, вот только нередко оказывалось так, что в какой-то момент эта самая мелочь могла испортить день, настроение и репутацию. Один такой случай мы запомнили надолго.
Вонючий тайник
Начиналось всё достаточно невинно: ну тырил время от времени Мурзик еду со стола – так он кот, в конце концов, или где? Правда, тырил он ее исключительно из спортивного интереса – так как жрал только свежесваренную рыбу. Упёртые же со стола куски прятал в спальне под палас. Заметал следы, надо полагать.
Какое-то время мама не возражала, чтобы он крал. Она думала, что таким образом он восполняет недостаток витаминов из-за монорыбной диеты. Предполагала даже, что на самом деле Мурзик ест всё, но на людях стесняется. (Ага, кот размером чуть поменьше её десятилетней дочери – «стесняется»!)
Ну, психологи уверяют, что мы всегда склонны оправдывать тех, кого любим! Это ещё и Пушкин знал, помните же:
- Ах, обмануть меня нетрудно: Я сам обманываться рад! – а уж если и Пушкин! То кто мы такие, чтобы возражать? Вот мы и не возражали.
И только подозрительный запах заставил нас насторожиться и встревожиться. Мама даже начала подозревать нас с отцом каких-нибудь действиях, неприличествующих людям нашего дома. В каких – непонятно, потому что ничего «такого» до сих пор никогда не наблюдалось. Хотя…
Тут в памяти мамы всплыл ежиный тайник с отцовскими фотопринадлежностями (подробнее – тут ): воспоминания заставили её содрогнуться от отвращения и сменить объект для подозрения. Ну, потому что всё-таки мы с отцом хоть никогда не были образцом для подражания в сфере аккуратности, всё же заподозрить нас в том, что мы справляем нужду в квартире, было чересчур
И тогда она пошла трясти кота. Мурзик от предъявы открестился выпученными глазами и растопыренными лапами. Учитывая размеры, аргументы выглядели убедительно. Но только не для моей жаждущей справедливости мамы. Шлёпнув обалдевшего, вырванного из послеобеденного сна, кота газетой по морде, она с негодованием спросила:
- Где вы были с восьми до одиннадцати?!
Ой, нет, не то, конечно…
- Чем воняет, скотина?! – Мурзик не знал слова «воняет», но слово «скотина» по отношению к себе он слышал неоднократно и знал, что ничего хорошего оно не сулит.
Поэтому он прижал уши, хвост и зажмурился, стараясь стать меньше размером. Мама поняла, что кот ушёл в глухую несознанку, и источник запаха придётся искать самой. Точнее, со мной. Ещё точнее – источник пришлось искать мне.
Ну, нашла я… а куда деваться?! И, принимая во внимание, что кот, во-первых, считался моим, а во-вторых, мне было уже десять, а не четыре, отмывать ЭТО пришлось мне.
Кот вовсе не расстроился найденному тайнику: мало ли хороших мест в квартире? Поэтому время от времени мне приходилось искать новые источники запаха. А потом, разумеется, мыть. Кот злорадно ухмылялся: меня он не боялся совершенно. Во всём доме Мурзик уважал только маман: из-за рыбы и так… вообще… за характер.
Подозрения
В общем, с едой худо-бедно мы разобрались: то воняло, то не воняло, я время от времени устраивала рейды – все были довольны. Мурзику даже нравилась такая игра: он ходил за мной во время рейда и я уверена, что на его морде было написано азартное любопытство: найду я или нет на этот раз. И если найду – то через какое время? А если не найду – долго будет вонять или нет? Если бы мог говорить, я бы точно играла с ним в «Горячо-холодно». При этом он всегда искренне удивлялся, когда я всё-таки находила.
Но однажды, собираясь на работу, мама по привычке протянула руку за золотой цепочкой, всегда висевшей на уголке зеркала и… не нашла её. Призванная к ответу я сказала, что не в курсе, я не видела. С утра времени мало, но вечером стало весело. Сначала мы подумали, что цепочка соскользнула и валяется где-то рядом с трюмо… под трюмо… за трюмо… под ковром, на котором стоит трюмо… Ни ЗА, ни ПОД цепочки не оказалось.
Глядя в мои честные глаза, мама сняла с меня подозрения: повода не верить мне у неё не было. И тогда случилось страшное: мама заподозрила мою лучшую подругу! Это был удар. Я верила подруге как себе самой, но если мама что-то вбила себе в голову – сопротивление бесполезно. Она категоричным тоном распорядилась подругу больше в дом не приглашать, по крайней мере, «до выяснения» (я тогда еще не была знакома с юридическим языком, но фраза меня впечатлила и некоторым образом удручила).
Как выяснять, однако, она не пояснила, сказав туманно:
- Ну ты спроси у неё… - мама никогда не была следователем.
Я тоже не была, но понимала, что если подруга не брала, то спросить у неё – значит, обидеть. А если всё-таки БРАЛА! (во что я отказывалась верить категорически), то она что – дура, чтобы признаться? Я поняла, что такое – «безвыходная ситуация». И не столь уж ценна была эта цепочка с ювелирной точки зрения, однако дорога маме как память, да и сам факт пригревания змеи на груди ей не нравился.
Несколько дней я мучилась совестью, с которой мне приходилось ежедневно договариваться: как сказать маме, что «я ещё не спросила», как всё-таки «спросить» - задачка была та ещё… Поэтому те несколько дней мы с подружкой в основном, гуляли на улице.
Не знаю, чем бы закончилась эта история, если бы в один прекрасный вечер я не услышала из тёмного зала странный шорох и скребущий по полу звук. «Скотина! Что он там закапывает?! Нагадил?! Я что, не почистила селёдочную банку?!» - все эти мысли пронесли у меня в голове за те несколько секунд, пока я, чуть не убившись об косяк на скользком, зараза, линолеуме, неслась в зал. Ещё секунда ушла на включение света…
Я УЗРЕЛА ЖУТКУЮ КАРТИНУ! Палас завёрнут почти до половины, на завёрнутой части конвульсивно бьётся Мурзик, а вокруг разбросаны странные шарики.
Хорошо, что в силу юного возраста мне не грозил инсульт или инфаркт, хорошо, что прежде чем умереть от страха самой, я решила выяснить, от чего собирается помереть Мурзик. А то, что он собирается помереть – я не сомневалась: такие конвульсии в моём сознании ассоциировались только с предсмертной агонией (сама я её никогда не видела, но много про это читала, так что мне даже было интересно – ого, думала я, как это, оказывается, страшно!).
Наконец я отмерла и осторожно пошла к коту: почему-то даже свежий труп у меня вызвал бы омерзение. Но кот продолжал дёргаться и немножко даже выть. Я осмелела: труп бы точно выть не стал. Когда я подошла совсем близко, стало, наконец, понятны его движения: Мурзик прочно зацепился передними когтями за палас, он-то и завернул его до середины, стартанув с места. А из пасти у него свисала какая-то нитка. Шарики вокруг оказались бусинами.
Тут подоспела из кухни и мама, привлечённая странными звуками. Кое-как мы выпутали кота из паласа, убедились, что ни лапу, ни когти он не вывихнул, вытащили нитку из зубов, обругали его скотиной, выпнули из комнаты и восстановили цепочку событий. А заодно реабилитировали мою подругу. Наша версия выглядит так:
Мурзик украл бусы с того же зеркала, где висела и цепочка. Видимо, решил, что раз прокатило первый раз, прокатит снова. Бусы он хотел спрятать под палас (или под шкаф у паласа). И ему бы удалось, но он прокололся на закапывании. Я среагировала быстрее, чем кот рассчитывал, он испугался моего грохота, когда я чуть не снесла косяк, рванул из комнаты, но зацепился когтями, упал, порвал бусы и пришёл в ужас от содеянного, поэтому и начал выть. Вряд ли мы сильно ошиблись в интерпретации событий…
Когда мы дошли до места с закапыванием, я полезла под шкаф – и достала злополучную цепочку. Целую и невредимую! Мама посыпала голову пеплом за инсинуации по отношению к моей подруге, но я её успокоила, что до сих пор ничего у неё не спросила. Мама всё равно сильно переживала, велела пригласить её срочно в гости и напекла своих вкуснейших пирожков в качестве извинения. Учитывая, что подруга вообще не была в курсе, что фигурировала в уголовке, пирожки она съела просто так.
С Мурзиком была проведена беседа (как сказали бы в ПДН): он осознал (наверное), проникся (возможно) и пообещал, что больше так не будет (щаз!).
Он воровал и ещё, но после цепочки мы смотрели сквозь пальцы на мелкие пропажи, а ценные вещи держали в комоде.
