Толпа школьников постепенно воссоединяется у дверей дворца Топкапы. Один юнец, рассматривая всех по сторонам, широко заулыбался при виде милой парочки молодых людей. Вполне себе местного, стамбульского вида. Помахали руками ему в ответ. «Салам!» - уверенно кричит мальчик. Тишина. «Хеллоу?..» - удивленно вопрошает школьник. «Бонжур?!» - уверенность в голосе стремительно исчезает. Со стороны парочки лишь улыбка. «Привьет?» - с робкой надеждой добавляет мальчик. Парень с девочкой еще раз махнули рукой и пошли дальше. Такой вот Стамбул. Без лица. Когда ты понятия не имеешь, кто перед тобой.
Последний раз нечто похожее испытывал в Израиле, когда слышал, как евреи с евреями разговаривают на английском. Сложный процесс самоидентификации в современном глобальном мире. Для одних сложнее, для других – проще. Турки давно, кажется, утратили свою идентичность. Об этом много сказано в турецкой культуре. По обыкновению перед поездкой я ненадолго «нырнул» в национальную литературу. Выбрал модного Орхана Памука, единственного среди турок Нобелевского лауреата по литературе. Досталась ему награда «за поиск души своего меланхолического города», то есть Стамбула. У Памук в книге «Стамбул. Город воспоминаний» главный город Турции изображен как символ навсегда сгинувшей империи.
Это состояние померкшего в новом мире Османского величия описано с особым не просто чувством – вполне конкретным наслаждением. Собственный крах воспринимается как нечто романтичное, необходимое к воспеванию. Знаете, у одних бывает мания исключительности, у турок – мания внезапной повседневности.
Памук привел даже определение. Хюзюн – поэтическая меланхолия. Турецкая печаль, которую, по словам писателя, слово «хюзюн» передает идеально. «Печаль», говорит, не то, не подходит. Турки пытаются найти себя даже таким способом – подбирая особые определения некоей печали. Вам, иностранцам, ее не понять.
А ее и правда не понять. И не увидеть. Стамбул сегодня сверхтуристический город, давно освоенный долларом и евро.
У кого еще можно прочитать в глазах особую жизнь Стамбула, так это у местных рыбаков. Которые сами по себе сформировали целую достопримечательность. Сосредоточенные, для них рыбалка с Галатского моста или с набережной Босфора – как вновь почувствовать себя уникальным. «Только мы можем рыбачить меж двух континентов», - похвастался один разговорчивый стамбулец. Ну, допустим, не только. Скажите это на севере Каспия.
Они, конечно, тоже не знают, каково было тогда – до свержения Абдул Хамида. И представляют себе прошлое немногим более четко, чем я после просмотра гравюр Антуана Игнаса Меллинга. С его зарисовок уж нет султанского гарема, и вообще мало что осталось.
Турецкий колорит, конечно, есть. Но «Гранд Базар» и все остальное – для туристов. Даже религиозные мусульманские обряды и те теряют смысл в круговороте интернационального винегрета. Турция - пожалуй, единственное исламское (да-да, я знаю, что светское, но это на бумаге) государство, где можно ощутить на улицах пренебрежение к исламу. Вот снова слышу призывы муэдзина, а в это время три молодых хипсто-турка в клетчатых рубашках и с налакированными волосами снимают селфи-видео во время молитвы и весело смеются, подражая возгласам служителя мечети. И со стороны ноль внимания. Значит, здесь к подобному привыкли. И это тоже часть османской печали.
Да, странное место. Странное и тусовочное. Иду к площади Таксим, глядя на уходящий и полный зевак трамвай №1, а вокруг – тысячи (даже не сотни!) праздно шатающихся турок и туристов. Удивительное ночное бессмысленное перемещение в пространстве. Тоже поиск себя? Нет, банальнее.
Двое турок спрашивают зажигалку. Сначала на турецком, потом на английском. Оказалось, приняли за своего «because of beard». Слово за слово разговорились, и выяснилось, что парни тоже бесцельно бредут, желая свернуть в ближайший переулок. Или заведение. Когда дошло до конкретики, кто чего хочет, выяснилось, что «танцы» и «донер» в одном месте не найти. На том и расстались.
Долго не мог понять, почему сейчас так популярен турецкий мегаполис. Для меня Стамбул – это лишь некий промежуточный туристический центр. Статус неофициальной тусовочной столицы Европы переходит от города к городу. Амстердам, Прага, Будапешт – почему бы и не Стамбул? Вполне себе Европа. Тем более всем своим поведением местные жители стремятся это подчеркнуть. Мы – Европа! Одеваемся подобно европейцам. Ездим на европейских автомобилях. Слушаем европейскую музыку. Забавно, но со своим подражанием они немного отстают от реальных трендов.
Ну да ладно, сами такие. Сдается мне, будь в Москве помягче климат, а въезд в Россию для иностранцев немного проще, наша столица тоже была бы крайне популярна у туристов. Национальные особенности бытия в гремучей смеси со стремлением к европейскому образу жизни. Необычная картина со стороны и привлекает, на мой взгляд, гостей.
