Джалка… Джалка совсем небольшая, а тогда, в двухтысячном, казалась вообще крохотной. Полку повезло, под Джалкой не осталось много наших. Даже не помню, наша ли была та «ленточка» или БТРы 2-го БОНа катились там из-за взаимодействия частей и подразделений. Только Саша вот остался именно там, даже вернувшись на родину.
Зима в Чечне не особо снежная, хотя и холодная. Землю, в оттепель, развозило в липко-черную жвачку, затягивающую все подряд. От дорог там остался еще советский асфальт, хорошо, хоть он-то был. Колоннам надо идти слаженно, а по грязи много не накатаешься. Особенно в разнобое техники, где новой почти не случалось.
Где-то чуть раньше, в ноябре, наверное, случилась зачистка. Мы выезжали вместе с суровыми собровцами откуда-то из Сибири, сущими монголо-татарскими бойцами в одинаковом зимнем «камыше». Не люди, вылитая иллюстрация «боевых бурятов Его Темнейшества». Работать с ними оказалось одно удовольствие, собровцы делали дело быстро, жестко и без соплей. К нам относились без особой дружбы, но без омоновского выпендрежа.
В дивизион с нее притащили совершенно новый сто-тридцать-первый, новый настолько, что даже блестел свеже-заводской покраской. Но оказалась закавыка, работал вездеход на газу. Чесноков, рассматривая мирно рокочущего зеленого здоровяка, косился на совсем уже помирающий ЗиЛок, доставшийся Большому нашего призыва от… от Большого два-семь. Большой, Егор и кто-то еще, стоя рядом, наливались нездоровым предвкушением ощущаемого заеба. Так и вышло.
Им выделили сутки на приведение машины в нормальный вид. Делов-то, стоя в Аргунской энергосети, не имея ничего путного из оборудования, взять и собрать паззл, сделав газового коня бензиновым. Они справились, пыхтя под ним эти самые сутки, отогреваясь у работающей паяльной лампы и быстро съедая приносимые котелки со столовой.
ЗиЛ этот, пару недель спустя, лихо пролез там, где встали два БТРа и остановился только посреди поля, почти жидкого от почему-то парящей земли. На счастье Большого мимо проезжали по своим делам танкисты.
А так…
Колонны шли по Чечне постоянно. Длинные и отремонтированные армейские, обрубленные и разномастные эмвэдэшные и наши, разбитые на короткие обрубки вэвэшные. Бронетехники армейцев мы завидовали, нам такой роскоши никогда не доставалось, а в первом БОНе бэтэров не помнили уже лет пять, если не больше.
К Джалке подъехали десятка полтора грузовиков и три ли, четыре БТРа «восьмидесятки». И…
- Отходи!
- Камаз встал…
- Алла ак…
- Клен, Клен, у меня трехсотые!
- Бля, справа, Немец, справа!
- Алл…
Много ли надо для подвига? И что есть подвиг?
Пойти на таран. Гореть в самолете, но лететь из-за детей в салоне. Со связкой гранат по Москвой пойти на серые четвертые панцеры. Закрыть собой амбразуру. Да, верно. А еще можно … Вернуться.
Саша просто вернулся. Там, где кто-то другой так бы не сделал. Он просто встал и побежал назад, к бэтэру. И сел за КПВТ. Все.
Только никто больше этого не сделал. Только Саша.
Когда замолчал бэтэр? Кто сейчас скажет…
Практически его и не знал, Сашу Аверкиева, ментбатовца с Сочи, переведенного к нам сразу в Чечню и оставшегося у Джалки, сгоревшего в башке «восьмидесятки». Он сделал свое дело, спас других. А родители, потом, получили золотую звезду. Понятно, она никак не заменит сына, все верно. Но он взял и вернулся.
Девяностые, война и продажная любовь
Девяностые, война и Шомпол
Девяностые, война и женщина на войне
Девяностые, война и горячая любовь
Девяностые, война и выпендреж
