Мурзик жутко не любил закрытые двери. Они действовали на него как красная тряпка. (Вот, кстати, различают ли коты красный цвет?) Дверь должны быть открыта – и точка! Так считал Мурзя и действовал согласно этой установке.
Единственная дверь, которую он предпочел бы не только закрыть, но и аргоном заварить, была дверь входная. Он помнил свою прогулку… Ну не судьба.
Собственно, в нашей квартире двери чаще были открыты, чем закрыты. Три комнаты, кухня, балкон, санузел (за небольшим, но необходимым исключением, как вы понимаете) были обычно открыты. Но иногда мама закрывала дверь в зал.
Обычно это случалось тогда, когда там стояли, например, цветы в вазе после маминого дня рождения или торт к моим именинам. Ясно-понятно, что именно цветы и именно торт были объектом пристального мурзикиного внимания. После коего – внимания – эти ранимые вещи оказывались погрызанными и украшенными следами дикого охотника.
Когда дверь в зал закрывалась, Мурзик просыпался. Как бы бесшумно мы ни старались прижать дверь к косяку, через несколько секунд из спальни появлялся Мурзик и недобро смотрел на нас:
- Дверь опять закрыли? - Хмурился кот. – Не люблю. Предупреждал же! Что за люди!
Мама начинала ругаться и пихать Мурзика от двери ногой. Эффекта эти действия приносили примерно столько же, сколько толкание ногой мешка с картошкой: Мурзик падал на бок и двигаться отказывался. Приходилось просто перешагивать и уходить. И лелеять мысль, что на сей раз обойдется без эксцессов. Не обходилось.
Поясню. Щас будет небольшой бэкграунд
…Когда Мурзик был еще маленьким котенком, мы тоже пытались закрывать эту дверь. Безуспешно: котенок просто просачивался под дверь. Приходя домой, мы неизменно находили истошно орущего Мурзика в зале. ТУДА он мог, а ОБРАТНО – почему-то нет. Как он умудрялся – долго было загадкой, пока однажды он не пролез в комнату, когда мы находились внутри.
Кажется, именно тогда я поняла, что коты – это жидкость!
Он ложился на пол перед дверью – на спину! Мордой в щель. Потом просовывал передние лапы под дверь, цеплялся когтями и – если бы он в это время висел на турнике, он бы подтянулся. Но он лежал под дверью и поэтому просто втягивался в поддверную щель. Выглядело это примерно вот так (хотя наша щель была Уже):
Мы, затаив дыхание, наблюдали раскрытие тайны. Ведь щель, на самом деле, была невелика, сантиметра три-четыре. Морда даже небольшого котенка всё-таки превышала эти сантиметры. Однако всё произошло именно так. Я не знаю, возможно, у котов есть способность расплющивать свой череп, а потом сплющивать его обратно? Хотя я такого в зоологии нигде не встречала, меня бы это не удивило – коты ведь удивительные животные, не находите?
Словом, вслед за мордой начало втягиваться тело кота. Зуб даю – оно не было привычно круглым в сечении телом – это был мохнатый плоский коврик, как если бы кота раскатали скалкой. Но как только остатки тельца оказались в комнате, кот моментально приобрел объём и фактуру.
И увидел нас. Вот этого он точно никак не ожидал! Развернувшись, он попытался повторить трюк с вытеканием в обратную сторону, но не учел, что обратная сторона двери была зеркальной. Когтям не за что было уцепиться!
Мама, наконец, прервала паузу:
- Ясно теперь, почему он сюда КАК, а обратно НИКАК. Надо с этой стороны тоже зеркало, что ли, повесить…
С тех пор мы стали затыкать перед уходом дверь поролоновой подушкой. Мурзик возмущался, подушку терзал, оставляя на ней лохмы, но вытягивал-таки ее из щели и втекал в комнату. Не работали ни уговоры, ни пинки под зад, ни пугание тапочком.
Всё разрешилось само собой – со временем Мурзик подрос и несмотря на все ухищрения, уже не мог протискиваться под дверь с той же легкостью. Однако верить в это отказывался. И теперь по возвращении мы заставали кота не ВНУТРИ комнаты, а МЕЖДУ – Мурзик регулярно под дверью застревал и ему приходилось лежать так, пока кто-то из нас его не освобождал.
Сначала это было смешно, а потом уже не очень. Причем боялись мы даже не за кота, а за дверь, в петлях которой появился ощутимый люфт. Рано или поздно Мурзик просто снял бы ее с петель необъятным брюхом.
Наконец отец психанул и прибил с внутренней стороны двери кусок фанеры. Смотрелась она, мягко говоря, не очень. То есть мне лично было всё равно, а вот моя тонкочувствующая мама, дизайн квартиры которой был ее личной гордостью, эту фанеру просто ненавидела. И не упускала случая стукнуть кота тапком, припоминая ему этот эстетический кошмар. Причем вспоминала она про фанеру крайне нерегулярно, иногда просто проходя мимо Мурзика. И потому ему прилетало тапком часто без всякой связи с происходящим.
Его это возмущало до крайности: больно не было, «Но за что?» – вопрошал он всякий раз. «Будешь мне еще тут!» - логично отвечала маман.
В итоге слово «фанера» Мурзик усвоил. И если слышал его, то дергался и старался свалить из поля зрения мамы. Иногда ему это удавалось, иногда нет. А иногда, похоже, фанера ему снилась: тогда он подскакивал, не открывая глаз, и бежал в разные стороны.
