Фантастический роман "И настанет новый рассвет".
Читайте Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18 романа "И настанет новый рассвет" в нашем журнале.
Автор: Анастасия Цветкова
И настанет новый рассвет
Линус сидел на перешейке, совершенно не обращая внимания на холод. Его руки, одежда, даже лицо были в крови. Ночь была полна звуками, но принц, казалось, ничего не слышал. Пустыми глазами смотрел он на восток, ожидая жестокое солнце, которое непременно напомнит о рыжих вихрах. Линуса выгнали из дома, где Николас хлопотал над ранеными, почти сразу, как он вошел, чтобы принц никому не мешал ненужной суетой.
Темные воды океана подбирались прямо к носкам его ботинок, а окружающий мрак — к сердцу. Судорожно вздохнув, он уронил лицо в ладони. Слез больше не было, ничего не было, кроме разъедающей нутро пустоты. Сидя на берегу, он совсем потерял счет времени. Сколько прошло? Час? Три? Он ни с кем не разговаривал, даже отец не смог до него достучаться, увести в дом.
Вскоре после бури небо рассеялось, звезды вновь засияли, месяц белел тонкой полоской. Монотонный шелест песка, редкий писк чаек и невнятный шум, доносящийся из деревни, постепенно принесли успокоение. Повернув голову, Линус увидел приближающийся силуэт. Лимьена шла медленно, едва переставляя ноги, прижимая кулаки к груди.
— Ну что? — принц почувствовал, как дрожь возвращается.
— Николас выставил меня… Сказал, помочь больше нечем, — девушка села рядом. — Он сказал, что рана серьезная, и он ничего не может обещать.
— Это он еще при мне говорил, — Линус отвернулся.
— Он не очень-то многословен.
Еще какое-то время прошло в молчании. Лимьена положила голову Линусу на плечо, глядя на горизонт. Никто больше в деревне не мог понять, почему именно Алан заботит их, когда пострадали сотни.
— Я завтра же отправляюсь в Даринг, — уверенно заявил Линус. — Отис ответит за все.
— Это же самоубийство! Он прикажет убить тебя прежде, чем ты переступишь порог. Сам говорил, он безумен.
— Именно поэтому он захочет позлорадствовать, прикончить меня лично… Больной ублюдок… Я лично отрублю ему голову, — парень сжал руки в кулаки и ударил по песку.
— На тебя это совсем не похоже, — не без капли удовольствия заметила Лимьена.
— Он лишил меня всего, уничтожил все, чем я жил, что было мне дорого. Он разрушил мою семью, отнял у меня брата.
— Алан еще жив, — со слезами в голосе возразила девушка. — И твой отец тоже. Но хоть я и разделяю твои чувства, месть не должна ослеплять тебя. Все кажется неправильным, словно за все твои старания жизнь отплатила тебе болью. Но сама вселенная против вечного горя. Жизнь продолжится, время будет все так же утекать, звезды будут тихонько звенеть, а солнце — приносить облегчение с восходом, — Лимьена встала и вытянулась, словно пытаясь увидеть конец океана. — Вот увидишь, все вернется на круги своя, птицы прилетят весной, деревья оживут, и настанет новый рассвет. И мы будем… все будем живы.
Линус, подошедший к ней ближе, легко дотронулся до ее плеча. Девушка, всхлипнув, прильнула к нему, пытаясь найти опору, и первый раз за день дала волю слезам.
— Ты предчувствовала нечто подобное? — крепко обняв ее, спросил Линус.
— Не знаю, наверное, нет. Я не так хороша в этом, как моя бабушка, — девушка немного помолчала, а потом призналась: — Я не хочу оставаться тут, не могу. Жизнь у номадов невозможна, когда ты отличаешься.
— Ты можешь переселиться в Даринг. Со мной, — Лимьена подняла на него глаза, усмехнувшись. Принц смутился и поспешил добавить: — И с Аланом.
— Я? Во дворец? Ну уж нет. Это его мечта, не моя.
— А какая же твоя?
— Хочу уехать, когда все это закончится. В Эйзун. Слышала, там живет племя шаманов под покровительством Кернунна… Раньше меня держал Алан. Но теперь он будет в хороших руках, — девушка улыбнулась и отстранилась. — Ты замечательный, правда. Но мой дар для меня важнее.
— Все в порядке, — в ответ улыбнулся Линус. — Не забывай нам писать.
До рассвета оставалось еще несколько часов, а потому они решили, что поспать перед новым трудным днем не помешает. Проходя мимо площади, они увидели, как Дон собирается к скалам, привести детей домой. В таверне Стивен беседовал с воинами короля, пытаясь разузнать побольше о состоянии армии. Кто-то лениво курил на крыльце своего дома, кто-то вывешивал на окна кроваво-красные полотна — символ потери и смерти. Николас только недавно освободился и теперь почти засыпал на ходу, пока шел к выделенной лачужке. Человеческий муравейник продолжал свою обычную жизнь.
Утро, как и говорила Лимьена, принесло Линусу облегчение. Первым делом он побежал проверить, как Алан. В небольшом помещении он застал Стивена.
— Собрался в одиночку прорваться к королю? — нахмурился мужчина.
— Как Алан? — не собираясь отвечать, Линус заглянул ему за плечо.
— Твой отец будет в ярости.
— Плевать.
Оттолкнув Стивена в сторону, принц протиснулся к койке, на которой лежал Алан. Весь перебинтованный, изрезанный, бледный. Дыхание было рваным, неглубоким. Тряпье на животе пропиталось кровью, рядом стояло ведро с красной водой. На запястье блестел сестринский браслет, который, похоже, она не разрешила снимать. Зафиксированная рука, множественные порезы на лодыжках, огромный шрам от капкана. Казалось, на парне нет ни одного живого места.
— Отец погубил Льюиса, а я Алана.
— Яблоко от яблони, — усмехнулся мужчина и похлопал его по плечу. — Не переживай. Этот мальчишка нас с тобой еще переживет.
— Мне нужно идти, пока Отис ничего не предпринял.
На улице было пустынно, лишь вдалеке было видно, как номады стаскивают тела в кучу, чтобы вечером, по традиции, предать их огню. От этой жуткой картины Линус поморщился и направился к конюшне. Уже там, когда приготовления были почти окончены, его нашли Ричард с Лимьеной.
— Неужели ты бы даже не попрощался? — возмутилась девушка.
Линус раскинул руки, принимая этих двоих в объятия. Ричард сухо кивнул, потрепал сына по голове и, поняв, что отговаривать его бесполезно, пожелал удачи. Лимьена, понимая, что они видят друг друга, скорее всего, в последний раз, еще раз крепко обняла принца и пообещала навещать хоть изредка. Они почти не разговаривали, пока Линус выводил коня из стойла. Казалось, все слова уже давно были сказаны. А потому принц вскочил в седло и, махнув на прощание рукой, погнал скакуна в Даринг.
Он не представлял, что будет делать, когда доберется. Это было таким далеким и неважным, что Линус предпочел об этом не думать. Мимо проносились заснеженные поля, сухая желтая трава пробивалась через снег, по ярко-голубому небу медленно плыли обрывки облаков. Снежная пыль летела в лицо, облепляя глаза и нос, но принц и не думал сбавлять скорость, потому что не пользоваться выносливостью номадских скакунов было кощунством.
Уже к вечеру он достиг пограничного отряда. Трое мужчин сидели вокруг небольшого костра, лениво перемешивая воду в котелке, которая еще недавно была льдом. Завидев принца, они повскакивали на ноги и расплылись в счастливой улыбке.
— Вы живы, сир! Какое счастье. Мы так переживали, когда эта толпа направилась к вам, — выпалил один из них.
— Как ваш отец? Он в порядке? — перебил другой.
Линус вздохнул, спешился и, присев рядом с ними, вкратце рассказал, как было дело. А узнав о намерениях принца, мужчины оживились еще больше.
— Позвольте пойти с вами, — наконец заговорил третий. — В Даринге многие на вашей стороне. Мы знаем, кто из стражников может помочь проникнуть вам незаметно.
— Да-да, замок сейчас похож на военный форт, — подхватил второй. — Отис, похоже, вконец обезумел. Только Вика своего к себе подпускает, больше ни с кем дел не имеет.
— А недавно девчушке, кухаркиной дочке, оплеуху отвесил. Якобы она что-то ему в еду подсыпала. А то соль была. Бедняжка…
— Что там вообще творится? — изумился Линус, глядя в улетающие к небу искры. — Он не был таким раньше.
— Поговаривают, его на войне нехило по голове приложили, — усмехнулся первый. — А может, Вик этот его накручивает. Одно ясно — спятил наш король.
За такими разговорами прошел весь вечер. Мужчины наперебой рассказывали о зверствах Отиса, Линус слушал это все, чувствуя собственную вину. Ведь все началось, когда он сбежал. Но теперь пришла пора посмотреть своим страхам в лицо, пока он не потерял все окончательно.
Замок был точно таким, каким Линус его помнил. Все те же светлые стены, причудливые изваяния, по которым Алан взбирался в окно, городские тесные улочки, которые сейчас непривычно пусты. Лишь одно говорило о произошедших переменах: отряды воинов повсюду, куда ни глянь, создавали вид неустанного бдения.
Когда все четверо подошли к главным воротам, солнце уже клонилось к закату. Один из спутников Линуса отделился от компании и непринужденно направился к страже. Он несколько минут что-то им говорил, а потом махнул рукой в сторону принца, широко улыбаясь. Стражники подняли забрала, чтобы лучше рассмотреть, и тут же раскрыли рты от удивления. Нервно оглянувшись, они подозвали троицу и, продолжая оглядываться, повели всю компанию к замку через почти опустевший рынок. Петляя похожим образом, Линус протащил номада внутрь.
Но вдруг стражники остановились. Впереди шел другой отряд, подозрительно покосившийся на них. Они замерли всего на несколько мгновений, а потом, передернув плечами и тихонько улыбнувшись, зашагали дальше. Линус спросил шепотом:
— Сколько людей на моей стороне?
— Почти все, — так же тихо ответили ему, — хоть вы и вели себя странно. И даже сбежали.
— Тогда почему не пойти в открытую?
— Вик может следить. У него повсюду шпионы.
Спустя еще какое-то время Линус добрался-таки до неприметной дверцы с западной стороны замка. Из-под нее ярким пятном струился свет, доносилось множество голосов, женских, в основном. Принц нахмурился и потянул хлипкую дверь на себя. В нос сразу ударил приятный запах специй и жареного мяса. «Кухня, ну конечно же», — про себя усмехнулся Линус.
— Чего пришли? Опять шпионов искать? — недовольно пробурчала полная женщина средних лет, даже не оборачиваясь. Она держала огромный нож и недорезанную свеклу, отчего ее мясистые руки выглядели так, будто она только что кого-то четвертовала. — Через день ходите, уж и покоя от вас никакого.
— Аль опять бутылку будете просить? — задорно засмеялась другая кухарка.
— Ты погляди лучше, кого мы привели, Мия! — один из стражников зашел вслед за Линусом, остальные наскоро попрощались и пошли по своим делам, захлопнув дверь.
— Чего я там не видела? Дружка опять какого? — еще более сердито спросила полная женщина.
— Сир! — воскликнула маленькая девчушка, дочь одной из кухарок, как помнил Линус.
В этот момент все пять женщин направили свой взгляд на пришедших. Изумление, переходящее в искреннюю на их лицах принц запомнил навсегда. Все они, побросав свои дела, бросились к Линусу, словно боялись, что тот вот-вот исчезнет.
— Быть не может! Карл, где ты его нашел? — приложив ладони ко рту спросила Мия.
— Он сам нашел нас, — засмеялся стражник.
Все это небольшое помещение, уставленное массивными столами и стульями, с маленькими окошками и развешанными по стенам охапки пряных трав напоминали Линусу о приветливом доме Келлена.
— Во сколько Отис начинает приемы? — заговорил принц, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
— Приемы? — подивился стражник. — Отчего не прикончить его ночью, во сне? Пробьемся к нему, да и дело с концом!
— Что я, как крыса, должен домой возвращаться? — возразил парень. — Не бывать. Он хоть и хочет убить меня, не упустит возможности покрасоваться. Уверен, он давно уже подготовил помпезную речь. Ты, Карл, добудь мне меч. И завтра я сам приду к нему.
Так они и поступили. Просидев всю ночь на кухне, Линус успел подумать обо всем на свете. Грядущее не страшило его. Почему-то он был уверен, что бы ни случилось, он не должен показывать ни страха, ни слабости, ни даже ярости. С самого утра замок был погружен в тишину: слуги не сновали по коридорам, почти вся стража была распущена, осталось только несколько самых преданных у входа в тронный зал. Отис знал.
Стражники встретили Линуса гробовым молчанием. Не глядя на него, они отточенными движениями раскрыли двери, и взгляду принца предстал до боли знакомый зал. В нескольких метрах от него, словно каменное изваяние, восседал некогда лучший друг. Когда Линус перешагнул порог, Отис слегка подался вперед. Он был одет в парадный костюм из темной синей ткани, нацепил на себя несчетное количество перстней и тонкую золотую цепь с крупным рубином. Но Линус в своей простой номадской одежде чувствовал себя гораздо увереннее.
— Очень неразумно с твоей стороны было приходить одному, — безэмоционально заключил новый король.
— А тебе — разряжаться, как барышне перед смотринами, — поморщился Линус. Ему никогда не нравился пафос парадных одеяний.
— Научился манерам от своего дружка? — принц отвел взгляд. — Зачем пришел?
— Хочу тебя убить, — Линус вновь поднял на противника глаза.
— Да, — Отис засмеялся, — ты всегда был прямолинеен, братишка.
— Брат мой пал по твоему приказу, — принц перехватил рукоять меча, и Отис наконец сошел с трона.
— Так ты из-за него пришел? Из-за мальчишки? — Линус услышал шорох и обернулся. Это в комнату вошел Вик.
— Что, боишься, что не сможешь победить меня в честном бою? — насмешливо протянул Линус.
— Не льсти себе. Все, что мне нужно, так это один-единственный удар. Когда я прибыл в Даринг, я думал, что мне придется избавляться от тебя вечность. Но ты оказался настолько слаб, что… Чего ты смеешься?
— Ты слишком предсказуем.
Все еще улыбаясь, Линус достал меч из ножен. С ужасным грохотом в коридоре что-то упало. Вик обеспокоенно выглянул и увидел, как стража, приведшая принца, борется с их охраной. Карл, закрыв двери в тронный зал, вытянул Вика наружу, вынуждая последнего тоже вступить в сражение.
До двоих, оставшихся в зале, не доходил почти никакой звук, лишь короткие выкрики. Отис оскалился, сбросил с плеч массивный плащ и выхватил меч из-под трона. Не успел Линус опомниться, как мужчина сделал первый выпад, который, впрочем, принц без труда отразил. Лязг металла сотрясал воздух, оба переходили на рык, оба бились изо всех сил.
Через несколько минут меч прошел сего в паре сантиметров от лица Линуса. Тот резко развернулся и, перенеся вес на другую руку, размашисто махнул своим оружием. Удар пришелся Отису по бедру. Тот взвыл, но сдаваться не собирался. Наоборот, он перешел в еще более яростное наступление, в чем и была его главная ошибка.
Без конца уворачиваясь, Линус изучил все удары оппонента. И вот, ловко извернувшись, он одним ударом выбил меч из рук Отиса и представил свой к его горлу. Тот, лишь на мгновение показав свое удивление, расплылся в улыбке и поднял руки.
— Брось, братишка…
— На колени! — прикрикнул принц.
В эту самую секунду двери вновь раскрылись. В зал ворвались стражники во главе с Карлом, одержавшие победу. Под руку они вели уже не сопротивляющегося Вика и во все глаза смотрели на развернувшуюся картину.
— На колени, — повторил Линус.
Отис осклабился и последовал указу, прижимая руку к ране. Линус смотрел на него сверху вниз, преисполненный ненавистью и презрением. Стражники вокруг улюлюкали.
— Брось, — заговорил Отис. — Я знаю тебя. Очень хорошо знаю. Ты ведь не в восторге от всего этого. Отпусти меня, и ты больше не услышишь обо мне. Вернешься сюда, будешь жить припеваючи с чистыми руками и спокойной совестью.
— Думаешь, я позволю тебе уйти после всего этого? Ты отнял у меня все.
— Око за око? — Отис прищурился. — Кишка не тонка?
— Это тебе за номадов, — Линус размахнулся и полоснул мечом по второй ноге. Принц опустился на корточки, уперев лезвие Отису в грудь, и глядя в полные ужаса и злобы глаза продолжил: — А это за Алана.
Меч плавно вошел в тело, нанося последний в жизни мужчины удар. Темная густая кровь потекла на блестящий пол, унося с собой всю боль, что еще оставалась в жизни обоих.
Огонь жизни в глазах угас. Огонь мести в душе тоже. Впервые за много лет Линус вздохнул по-настоящему свободно.
Эпилог
Жизнь налаживалась. С того дня прошло уже несколько месяцев. Весна давно вступила в свои законные права. Все в королевстве начинало приходить в свое обыденное состояние спокойствия и всеобщей гармонии. Жители отходили от пережитых потрясений, уверенные в своем новом молодом короле.
Ричард приехал вскоре после убийства Отиса. Испытывая смешанные чувства от этого события, он пытался вывести сына на откровенный разговор, но тот ушел в себя. Он вновь начал гулять по ночам, то и дело натыкаясь на стражников. Они охраняли спокойствие горожан, безмолвными тенями расхаживая по самым темным закоулкам.
Коронация прошла скромно, почти незаметно. На этом настоял сам Линус. Ему совершенно не хотелось «этих танцев на крови», как он выразился. Но жители все равно украсили улицы города и собрались на площади для приветствия. Линус чувствовал себя неуютно, виновато и как-то скованно, но, глядя в лица, полные надежды и доверия, постепенно оттаивал. В первые же дни своего правления он разгребал все, что успел наворотить Отис, и объявил народу правду о Северном и Льюисе.
После этого Ричарду трудно было оставаться в городе, не вызывая осуждения со всех сторон, и он решился покинуть королевство. Уже в порту, перед самым его отбытием к Маргарет, Линус крепко обнял его.
— Я прощаю тебя, пап, — прошептал он ему прямо на ухо.
Ричард давно не подчинялся своим чувствам и сантиментам, но он не смог не обнять сына порывисто, потрепать его по волосам, как прежде, и поцеловать в лоб.
— Я горжусь тобой.
Вот и все. Больше им встретиться не довелось. И только редкие письма поддерживали их связь, угасающую с каждым днем.
Часто к Линусу приезжал Стивен. Они могли ночами разговаривать обо всем, что происходит. Мужчина рассказывал, как восстанавливается деревня номадов, как старики рассказывают детям о нем, Линусе, мечтал о покупке новых рыболовных судов, настройке отношений с ближайшим королевством. Словом, предводитель был из него ничуть не хуже, чем номады привыкли думать о Геворе.
Однажды Стивен принес весть о том, что Лимьена уехала, передав Линусу наилучшие пожелания и небольшой камушек опала. Но было кое-что, о чем они никогда не говорили. Линус не спрашивал, боясь, что стоит ему только озвучить свою мысль, как она сразу станет реальной, а Стивен сам никогда ничего не говорил. Обычно Линус предпочитал любую правду, даже самую горькую, но сейчас его пленила неизвестность.
Со временем Стивен стал приезжать все реже. И вот, когда наступило лето, Линус остро почувствовал одиночество. Небольшой деревянный грифон равнодушно взирал на него каждый вечер со своего места на каминной полке. Иногда молодой король говорил с ним, глубоко в душе надеясь, что через эту статуэтку парнишка услышит его речи.
В одно раннее утро, когда Линус стоял в тронном зале, глядя в огромное окно на рассвет, тишину прервал топот множества ног. Из коридора сквозь приоткрытую дверь доносился неразборчивый крик. И вот голоса стали настолько близки, что можно было понять каждое слово.
— Что значит «он сегодня никого не принимает»?
— Это значит, что...
— Меня примет!
— Эй, туда нельзя!
— А ну пусти, свиноматка! Ты где так отожрался?
— Если вы продолжите вырываться, я буду должен…
— Будешь должен ты мне десять золотых за моральный вред! Да пусти же!
Линус осторожно пересек зал, прислушиваясь. Вдруг на дверь навалилось несколько человек, являя взору короля двух стражников, отчаянно пытающихся прогнать незваного гостя. И им почти удалось, как тот завопил:
— Если ты сейчас же меня не впустишь, я ночью удушу тебя! Луг!
— Разойтись! — прикрикнул Линус. Стражники непонимающе смотрели то на посетителя, то на короля, который прямо на глазах начал сиять ярче солнца. — Алан?
Парнишка, бесцеремонно толкнув своих пленителей локтями, вышел вперед, слегка прихрамывая.
— Обещал, что не бросит, а сам свалил. А как стал королем, к нему еще и не прорваться! Поматросил и бросил, да?
Не слушая его больше, Линус притянул друга к себе. Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, под взором ошалелых стражников, в залитой солнечным светом комнате, обнимая того, с чьей смертью уже успел смириться.
— Помнится, кто-то обещал мне огромную кровать? — улыбаясь во все тридцать два, невинно вопросил Алан. Зал наполнился звонким смехом.
Рассвет настал.
Нравится роман? Поблагодарите Анастасию Цветкову денежным переводом с пометкой "Для Анастасии Цветковой".
