Александр Латкин о том, как поэты-разрушители побеждают поэтов-созидателей.
Студенты-пиарщики выполняют на занятии в одном из московских университетов учебное задание — анализ эффективности рекламы, использующей архетипические литературные образы. Большинство примеров связаны с одной из главных русских торговых марок — с Великой Русской Поэзией. Рекламщики для продажи товаров и услуг применяют нехитрый, но действенный прием — раскрученный бренд продает другие бренды, менее известные. Поэтому чаще всего используются строчки Пушкина, чуть реже Лермонтова. Неожиданно в рекламе дорогого немецкого автомобиля появляется поэт, труднопредставимый за рулем — называемый Сталиным «небожителем» Пастернак.
Наиболее активное обсуждение студентов вызывает рекламный ролик крупного агентства недвижимости — рыжий кот читает варварски переделанное стихотворение Иосифа Бродского «Не выходи из комнаты». Кот призывает не выезжать из комнаты, не улучшать жилищные условия, матерится, описывая не-Францию снаружи. В конце ролика зритель призывается не слушать кота и купить квартиру.
Преподаватель удивляется эстетической развитости студентов и уточняет — действительно ли они понимают о чем идет речь. И оказывается, что почти все из них считали смыслы, заложенные рекламщиками в рекламный ролик агентства недвижимости — вплоть до любви поэта к котам.
Да, Бродский фактически превратился в поп-звезду. И про него и его котов сказать что-то новое трудно — да и сам разговор о нем стал уже банальным и часто даже неприличным. В соцсетях постоянно всплывает фотография — на ней недовольное лицо поэта сопровождено фразой: «Почитай какого-нибудь другого поэта!»
Поэтому для понимания роли поэзии в Русской Истории действительно стоит вспомнить какого-нибудь другого поэта. Например, ныне забытого поэта Василия Дмитриевича Федорова, (1918 — 1984). Он был весьма популярен, его активно издавали, Евтушенко утверждал, что Федорова продвигали руководители советской культуры чтобы затмить его собственную славу. Когда Федоров умер, в советских газетах его ставили в один ряд с Маяковским и Есениным. Однако после развала СССР его стихи и его имя исчезли — в «ВКонтакте» его строчки не встречаются.
Это печально, но интереснее сейчас говорить не собственно о Федорове. Дело в том, что в поэзии нет абсолютных критериев. Например, технически Давид Самойлов поэт очень хороший, а Борис Пастернак — плохой, у него все криво, путано и по-детски. Но Самойлов — поэт второго уровня, а Пастернак — безусловно Великий Русский Поэт. А какой-нибудь Роберт Рождественский технически вообще почти совершенен, но за поэта его никто считать не собирается. Причина в том, что поэзия оценивается нацией с помощью нескольких главных идей.
Со времен Петра I — более раннюю культуру мы сейчас понять не способны — самой главной российской гуманитарной идеей стала идея разрушения Чудовищного Российского Государства. Поэтому все Великие Русские Поэты, даже те, кто сотрудничал с режимом, становились Разрушителями, а те, кто пытался стать Созидателем, проигрывали, оставались в истории второстепенными поэтами.
Разрушить наше Чудовищное Государство невозможно ни снаружи, ни изнутри. Поэтому поэты-Разрушители боролись с тем, с чем могли — с государственной стилистикой, с госязыком, противопоставляли госчудовищу частную жизнь, свой богатый внутренний мир, фантазии о параллельной реальности. А поэт-Созидатель пытается очеловечить госмашину, говорить на госязыке, быть, что называется «с народом», поскольку большинство людей воспринимают современный им государственный язык как свой — они лишены государством возможности другого языка. Поэтому Разрушитель — тот, кто, борется с современным госязыком, всегда большинством поначалу считается врагом. И лишь после, когда язык меняется, его начинают считать великим поэтом. Но Чудовищное Государство не исчезает, оно просто меняет язык — так Брежнев слушал Зыкину, а нынешние вожди любят запретные тогда Deep Purple. При этом суть Государства остается неизменной.
В исторической перспективе Разрушители выигрывают, а Созидатели проигрывают — лукавое Государство очень любит приспосабливать под свои нужды мертвых поэтов-Разрушителей из предыдущих эпох. Так было и с Пастернаком, и с Мандельштамом, и с Цветаевой, и с Ахматовой. Сейчас так происходит государственное освоение, огосударствление Бродского.
А поэт-Созидатель используется как инструмент пропаганды, в результате тотального воздействия которой читатель, даже верноподданнический, не способен воспринимать созидательную поэзию — только разрушительную. Сильное созидательное высказывание стало практически невозможным. Самый хрестоматийный пример — Гоголь с его вторым и третьим томами «Мертвых душ»: он не смог написать поэтический текст (это же поэма!) о государственном идеале.
Единственный, кто смог быть и Разрушителем, и Созидателем — это Маяковский. Но ему это удалось благодаря очень большому — возможно самому большому в Русской Поэзии — таланту. Но и расплата за отклонение от главной идеи Великой Русской Поэзии была чудовищной — проживи он еще несколько лет и мог бы остаться в истории в виде какого-нибудь Асеева. Поэтому Маяковскому пришлось срочно себя убить.
При этом другие виды искусства — проза, академическая музыка, живопись — могут быть одновременно и великими, и созидательными, могут вполне сосуществовать с Российским Чудовищным Государством. Пример тому и Шолохов, и «писатели-деревенщики», и Шостакович, и Дейнека, и «суровый стиль». А поэзия слишком идеологически примитивна, слишком нетехнологична, слишком честна — она работает с тем, что носится в воздухе. А в нашем воздухе всегда носится ненависть к перемалывающей все на своем пути госмашине.
В этом смысле становится понятно противостояние Евтушенко и Бродского. Бродский — абсолютный универсальный Разрушитель, а Евтушенко пытался играть и в Разрушителя, и в Созидателя, но ошибся с балансом и в последние годы жизни выглядел клоуном в цветной кепке, безусловно заслуживая более уважительного отношения.
Бродский же — что еще раз говорит о его масштабе — после подтверждения Нобелевским комитетом своего статуса Великого Разрушителя попытался стать и Созидателем, приблизиться к Маяковскому: отсюда его нежелание возвращаться в страну, правители которой прикидывались разрушителями Чудовищного Российского Государства, а на самом деле стали его продолжателями. Отсюда его стихи, которые сейчас ошибочно называют «имперскими».
Вот и Федоров выбрал не ту идею — он попытался стать Созидателем, но у него не было таланта Маяковского. Кто знает, если бы он стал Разрушителем, то возможно сейчас девочки с придыханием ставили бы его строчки в виде статусов в соцсетях — например,
По главной сути
Жизнь проста:
Ее уста…
Его уста....
Но если наше Чудовищное Государство вдруг само себя по каким-то причинам развалит и в России когда-нибудь появится так называемое «Национальное Государство Европейского Образца», то тогда ему понадобятся поэты-Созидатели. И они вполне могут стать Великими Национальными Поэтами.
Если доживем, интересно будет посмотреть на результаты работы национальной пропагандистской рекламной машины.
Первый русский поэт, знающий что такое EBITDA, напоминает: если вам понравилось или вы принципиально со мной не согласны — не забудьте подписаться на мой канал.
Читайте другие тексты Александра Латкина:
Москву спасет лишь перенос столицы
На Первый Второй Третий Мир рассчитайсь!
Мы как нация не хотим себя знать
Китайцев нужно срочно спасать от Достоевского
Через 50 лет о нас некому будет рассказать
