Ни один человек и ни один музыкант не чужд ошибок. Любой исполнитель, который провёл много времени на сцене, имеет коллекцию неудач и может рассказать о моментах, которые привели его к созданию стратегий для того, чтобы оставаться невозмутимым, когда перед аудиторией что-то идёт не так.
Ниже, несколько опытных музыкантов делятся историями ошибок, которые они делали на сцене, рассказывают, как они выкрутились, и предлагают различные советы по этому вопросу. Хотя эти артисты играют в самых разных стилях, все они имеют общий навык: они научились справляться с неудачами так же умело, как играют на своих инструментах, и умеют быть невозмутимыми на сцене.
Jamie Stillway, фингерстайл гитаристка из Портланда, спасает себя от "временной амнезии грифа".
У меня было множество косяков, от просто дикой путаницы до громких фальшивых нот, вплоть до того, что отыграв весь номер, я узнала, что моя молния была расстёгнута во время концерта, когда встала.
Недавно я прославилась на ежемесячном собрании гитарного общества здесь, в Орегоне, пойдя туда с немного беспечным отношением, поскольку решила выступить вне программы. Так как общество казалось ориентированным на классическую гитару, я подумала, что сыграю в своей аранжировке танец Энрике Гранадоса — пьесу, которая является стандартом для любого начинающего классического гитариста. Я рассказала историю о том, как я учила её в старших классах школы и как неуклюже сыграла её на прослушивании, когда мне было 16 лет. И как я нашла сложенный нотный лист несколько лет назад, и когда я снова заиграла, каким другим мне это показалось — в музыкальном плане теперь это имело гораздо больше смысла.
После того, как я закончила рассказывать историю и была готова начать исполнение, внезапно произошло что-то непонятное. Вероятно, это был не самый мудрый выбор пьесы, поскольку я не могла некоторое время начать играть эту мелодию. Про себя я продолжала думать: "это ми минор, начинается с аккорда V", но когда я посмотрела на свою левую руку, я внезапно забыла, как это сделать.
Интересно, что это случалось со мной и раньше на концертах, и всегда в тот момент, когда я начинала пьесу. Мой разум полностью исчезает, и я получаю то, что называю "временной амнезией грифа". Поскольку мне нравится непринуждённое поведение на сцене, я стараюсь быть честной и открытой, когда делаю ошибку или страдаю "временной амнезией грифа". В том случае я сказала себе и аудитории: "Что за дела?", сыграла несколько неправильных нот подряд, но дальше всё было в порядке: мышечная память пришла на помощь!
Похоже, что некоторые зрители ценят такие моменты, и, похоже, они всех расслабляют. Совершенство мимолётно, и до тех пор, пока вы остаётесь в настоящем моменте — это звучит банально — вы можете выполнить любую работу. И я обнаружила, что нельзя позволять захватывать себя никаким негативным мыслям, иначе вы обречены!
Fred Loberg-Holm, по собственному описанию "анти-виолончелист", автор музыки и импровизатор из Чикаго, предлагает несколько свежих взглядов на ошибки.
В некотором смысле, я живу в пост-ошибочном мире; я давно забыл об ошибках. Но когда я был ребёнком, я слышал, что Benny Goodman сказал, что, когда вы совершаете ошибку в своем соло, вы должны просто сделать это снова, чтобы она казалась преднамеренной, и это произвело на меня большое впечатление.
Morton Feldman однажды сказал, что стал профессиональным композитором, когда начал писать ноты чернилами (вместо карандаша), а значит, у него не было выбора, кроме как принять ту музыку, которую он записал. Это похоже на фильм "Pee-wee’s Big Adventure" 80-х годов, где Pee-wee Herman падает со своего велосипеда, вскакивает и говорит: "Я хотел это сделать!". Я думаю, что и Goodman, и Feldman, и Pee-wee — все говорили об ошибках.
Как импровизатор, я думаю, что нет неправильной ноты — есть неправильная следующая за ней нота. Вы всего лишь на полшага от правильной ноты, поэтому нота, которая исправит неправильное, всегда под руками, как те апподжиатуры, которые играет Чарли Паркер...
Меня как-то попросили сыграть пьесу знаменитого чикагского дирижёра. Музыка была очень сложна для исполнения, с множеством странных эпизодов и постоянной сменой размеров. В какой-то момент дирижёр посмотрел на виброфониста и сказал: "Я написал это?" В отличие от остальных из нас, которые зарывались в собственные ошибки, виброфонист просто сдался и импровизировал. Дело в том, что иногда вам нужно продолжать двигаться вперёд и делать всё возможное в ансамбле — и принять ошибки, которые вы делаете при этом.
Виолончелистка из Бостона, специализирующаяся на современной музыке, Rachel Barringer, вспоминает неудачную концертную ситуацию.
Однажды, когда я была подростком, я исполняла партию basso continuo на виолончели с певцом и клавесинистом. Я как-то потеряла своё место в партитуре и не могла найти, где мы были вообще. Я прекратила играть, сделала каменное лицо и выжидала около 30 секунд, затем нашла своё место в партитуре и продолжила. Моё сердце колотилось, моё лицо стало горячим, и я была унижена! Потом оказалось, что об этом никто не узнал, кроме певца и клавесиниста, и всё прошло не так уж и плохо.
Eric Skye, джазовый акустический гитарист из Портланда, размышляет о том, как одна из катастроф одного музыканта стала блестящей импровизацией.
Несколько лет назад я играл в джаз-клубе в городе с отличным басистом и барабанщиком. Мы играли "All the Things You Are" — довольно сложно и с модуляциями, но это мелодия, которую я играл годами и очень хорошо знаю. Это была последняя мелодия до перерыва, и мне довелось узнать, что в городе нами интересовались многие серьёзные джазовые исполнители и преподаватели.
В середине моего соло я довольно неловко "вылетел", и как-то просто потерялся, как "выпавший из поезда в Индии". Так продолжалось четыре квадрата, и я был просто в ужасе, пытаясь вернуться на борт. Каким-то образом я смог вернуться и закончить. Когда пришло время для перерыва, мне пришлось выйти, пройдя через зрительный зал — дорогой окончательного позора. Но два разных джазовых преподавателя остановили меня, чтобы сказать мне такие вещи, как "Какие у вас есть невероятные лидийские идеи!". Это просто показывает, насколько у стороннего слушателя может быть совершенно другое видение вашей музыки.
Cali Rose, певица из Лос-Анджелеса и исполнитель на укулеле, приветствует ошибки с теплотой и юмором.
Я всё время лажаю на сцене! Если я этого не делаю, это похоже на чудо. Мы всё-таки люди. И я выступаю большую часть своей жизни. Когда я делаю грандиозный ляп, я реагирую с юмором, потому что думаю, что если аудитория знает, что вы ОК с ошибкой, они оживляются и поддерживают вас.
Я могу сказать что-то вроде: "Ну, люди — это очарование, а не совершенство... ха, ха, ха". Я имею в виду, что если у меня какая-то одна или две фальшивые ноты, Земля перестанет вращаться вокруг Солнца, потому что я совершила ошибку?
Одна из моих подруг, известная джазовая пианистка, рассказывает мне, что, когда она делает ляп на сцене, она повторяет ту же самую ошибку и далее в пьесе, и зрители считают её частью представления. Кроме того, так называемые ошибки могут привести к неожиданным и чудесным открытиям.
Вот история, которая изменила мою жизнь как исполнителя: много лет назад я присутствовал на концерте Linda Ronstadt. В то время она была горячей новой штучкой, и её музыка возглавляла чарты. Она и её группа начали играть один из своих хитов, когда она вдруг замахала руками и остановила музыкантов. Она наклонилась к микрофону и выругалась, достаточно громко, чтобы все услышали. Аудитория сошла с ума, они аплодировали и кричали. Я испытала облегчение и вдохновение, увидев, как художник совершил ошибку перед большой аудиторией, остановил группу, выразил своё недовольство собой и начал заново.
Мы все ошибаемся, и когда исполнитель испытывает на себе своё человеческое происхождение, он помогает аудитории и всем нам быть добрее к себе и немного более великодушными к той борьбе, которую мы все ведём как художники и люди.
По материалам статьи Screwing Up Onstage! Everyone Does it, Here’s How to Recover.
