Детские обиды, которые портят жизнь.
Почему мы ищем психологов, психотерапевтов, психоаналитиков?
Потому что некоторые события жизни невозможно забыть.
Они ранят и сегодня.
Вот и я никак не могу забыть вот эту историю.
Мама была заводная. Пела, играла в железнодорожном театре, вела праздники, устраивала смотры и конкурсы. Когда она выходила на сцену в русском платке, поводила плечами и начинала петь, как Лидия Русланова, весь зал замирал. Она выводила мелодию высоким чистым голосом, которому позавидовали бы многие московские звезды. Мама была настоящая артистка. Она бы и стала ей. Но началась война и их всех «уже взрослых» из поселка отправили валить лес под девизом: «Все для фронта, все для победы!» А потом … Где она эта Москва и где станция Называевская, затерянная в далекой Сибири? До Омска и то не доехать. К тому же одни сапоги на двоих с сестрой.
И она смирилась. Закончила бухгалтерские курсы и устроилась учетчицей в путевую часть. А, когда приближался какой-нибудь праздник, мама спешила организовать большой концерт. И всегда блистала на сцене. Ее приглашали на различные смотры и конкурсы, где она также побеждала. Эх, мамины глаза с чертовщинкой, ее озорные ямочки я помню с детства. Я так ей гордилась, когда она выходила на публику.
После концерта всегда было праздничное застолье. Мама уходила и оставляла меня одну в пустом актовом зале, где она только что была королевой. Я также взбиралась на сцену, представляла платок на плечах, поводила плечами и пыталась петь. Но, как у мамы у меня не получалось. Тогда я просто носилась по пустому залу и слушала, как отзываются мои шаги. Мне почему-то нравилось бегать в пустом зале. Из одного конца в другой. Быстро-быстро. При этом возникал какой-то странный звук, к нему добавлялся непонятный запах, как будто здесь жил кто-то чужой, на чью территорию меня запустили лишь на время. И было ощущение, что я нахожусь в эти часы под строгим присмотром. И под этим взглядом мне было неловко говорить в пустоту, мне было неудобно вести себя неприлично, но, тем не менее, я любила этот актовый зал. И использовала любую возможность побыть здесь одной.
Я стала подрастать, и мама стала привлекать меня к самодеятельности. Сначала я с братьями играла Мурзилку в детской сценке, потом читала стихи, и вот наконец мама сказала: «Будешь со мной Снегурочкой. Заработаешь свой первый рубль. Тебе нужно будет всего лишь мне поддакивать, я буду Дедом Морозом». Мама рассказала мне все конкурсы, показала, что надо делать, как помогать детям танцевать, и как декламировать стихи. Я была не против. Дома я долго думала о моей новой роли.
- Я – Снегурочка! У меня настоящее голубое платье, обшитое ватой, и корона со стеклянными звездами. Я буду как настоящая. Я засыпала счастливая.
И вот наступило утро. Дети с мамами собрались в моем любимом актовом зале. Все были яркие, нарядные. И вот наш выход. Мама начала: «Здравствуйте, детишки, девчонки и мальчишки! Снегурочка, и ты поздоровайся с детьми. Я открыла рот… и… Застыла, как каменная. Я не смогла произнести ни слова. Я одервенела, остекленела, отверденела… То есть замерзла, как настоящая Снегурочка. Дальше я смутно помню.
Я не знаю, что мне после утренника говорила мама.
Я помню вечер дома. У нас гости. И мама в пятый раз рассказывает, как я опозорилась, И с каждой новой рюмкой история обрастает все более и более позорными для меня подробностями.
Я слушала пьяный разговор в соседней комнате и плакала, как ненормальная. Почему она так смеется надо мной? Зачем так издевается? И сказка нового года потеряла для меня краски навсегда.
Сейчас я старше, чем моя мама в то время. А ее слова в тот вечер я помню до сих пор . Хотя я давно мудрая, все простила и отпустила. К чему это я?
Чтобы предостеречь родителей от унижения своих детей прелюдно. Особенно в тинейджерском возрасте, когда каждое мнение о тебе, плохое или хорошее, имеет огромное значение. Человек вступает во взрослую жизнь, он ищет опору и поддержку. А, если эту базу из-под ног выбивают сами родители, то это приводит часто ребенка к самоубийству, а в лучшем случае к обиде на всю жизнь. Если честно, мне тоже не хотелось тогда жить.
Недавно я приехала к маме. Она, слава Богу, жива. И рассказала ей эту историю. Как я повзрослела именно в ту ночь. И как я стала реально оценивать окружающий мир и людей рядом. И себя саму. Именно тогда я поняла, что иногда даже родители не в состоянии тебя защитить. Они могут сделать даже больнее.
И вы знаете, мама не вспомнила ту историю, с позором которой я жила всю мою жизнь. Для нее она ничего не значила.
-Ну, поговорили. Про тебя. Надо было не слушать и все. Так она мне сказала.
Сейчас из будущего я смотрю на ту растерянную и поникшую девочку и понимаю, что ей нужно было сказать: «Доча, молодец, что ты не ушла с утренника. Ты выдержала до конца. Такое бывает, даже если ты выступаешь на сцене не один год. Это всего лишь репетиция. В следующий раз все получится»
Если бы это было так, шлейф этого неудачного праздника, мысли о нем, не тянулись бы за мной тяжелым грузом долгие годы. Но мама мне этого не сказала.
Я простила маму. Каждый может поступить неправильно. Вот только если бы мне раньше кто-то объяснил эту ситуацию не со стороны обиженного ребенка, а мудрого человека, было бы проще жить. А так я копалась и копалась в себе. Многие годы. И отравляла себе жизнь.
Будьте осторожней со словами! Особенно с оценочными. Для нас пустяк, а для кого-то обида, разъедающая жизнь.
Я больше ни разу в жизни не надела костюм Снегурочки. Хотя была директором праздничного агентства долгие годы...
У меня уже вышло много книг. Эту я так и не вставила ни в одну. Не знаю, почему.
Если вы еще не знакомы с моим творчеством, то начните с первой книги.
Сказки для мудрых девочек и умных дурочек
Ваша Наталья Берязева
