Каждый раз в его день рождения в Москве шел первый снег! Именно с 6 ноября мы начинали свой отсчет новой зимы. Со снегом вообще было интересно. Однажды мы ждали гостей в этот день и заметили первые снежинки за окном. Очень им обрадовались! Потому что сразу стало как-то теплее. Гости пришли все такие заснеженные, шумно стряхивали снежинки со своих пальто и шапок у нас в передней, поздравляли, говорили, что снег выпал в честь именинника. И мы этот момент запомнили. И уже в следующем году стали ждать повторения снежного праздника. С самого утра начинали поглядывать в окно, волноваться, а вдруг небо о нас забыло? Но небо всегда вспоминало и посылало свои белые поздравительные открытки. Причем, снег мог идти только в нашем микрорайоне. А, например, в Кузьминках или в Черемушках, откуда ехали гости, снега могло и не быть. Москва же большой город, первого снега не всегда хватает на всех. Мне кажется, мы настолько связали день рождения Олега с первым снегом, что в последующие годы научились мысленно притягивать снежные тучи к нашему балкону. То есть, 6 ноября у нас было две заботы: чтобы не сгорела курица в духовке и чтобы к нашему столу пришли "снежные люди".
Однажды 6 ноября совершенно случайно мы оказались в Индии. То есть, в Индии мы оказались не случайно, но не смогли улететь вовремя домой, чтобы по старой традиции собрать гостей за праздничным столом и впустить в форточку снежный ветер. Олег очень расстроился. Он лежал в гостиничном номере в Дели и ругал российские авиалинии и нашу нерасторопность. Мы должны были улететь домой чартерным рейсом, и за три дня до вылета явиться в офис и подтвердить свои билеты. Но нас никто об этом не предупредил, и когда мы приехали в аэропорт к моменту регистрации на рейс, нас поставили перед фактом, что никуда мы не летим и остаемся в Индии, как минимум, еще на неделю, до следующего рейса этой компании. Для меня лишняя неделя в Индии не показалась таким уж непоправимым ударом, оправившись от первого шока я начала строить планы, что мы еще можем успеть за 7 подаренных дней. А Олегу уже хотелось снега...
Снега и музыки. В Индии он скучал по своей гитаре. Он же учился в Московском Педагогическом им. Ленина, а это такой особенный музыкальный вуз, который в народе даже переименовали в "Московский Песенный". Там раньше учились Визбор, Якушева, Ким, Васин. Песни в этом вузе сочиняли если и не все, то очень многие, музыкальная бацилла оказалась очень стойкой, бродила по этажам и передавалась от курса к курсу через прикосновение к гитарным струнам. Олег готовился стать учителем истории, и даже им стал на несколько лет, но музыка, растворившаяся в крови, не давала ему покоя и в итоге оказалась сильнее. Он ушел из школы и стал играть в "Белой гвардии".
Мое самое первое впечатление об Олеге - это его голос из угла студенческой аудитории в Институте Стали и Сплавов. Там, в этой аудитории, по определенным дням собиралась гитарная студия Александра Евстигнеева. Я пришла в студию позже всех, среди зимы. Занятия шли полным ходом начиная с сентября, все студийцы успели познакомиться и сдружиться. А я никого не знала, пришла к Саше Евстигнееву показать свои первые песенки. Саша приезжал к нам в Полтаву с сольным концертом, когда я еще училась в школе. Я думала: найду Сашу в Москве, спою ему пару песенок и спрошу, стоит ли мне вообще этим заниматься. Ходить в студию на уроки гитары даже не собиралась. И вдруг голос... из угла аудитории. Он немного грассировал, чем напомнил мне голос Вертинского, и показался от этого сразу знакомым и родным. Олег пел свою песню про Юкон ( по мотивам рассказов Джека Лондона). И я влюбилась в его голос и в эту песню, даже еще не рассмотрев как следует автора. Мне, выросшей на бардовских песнях, его музыка показалась необычной, какой-то другой, более свободной и смелой. Я осталась в студии ради этой музыки и будущих встреч.
С музыкой все заладилось буквально с первого вечера. Саше Евстигнееву понравились мои песенки, он сразу же включил меня в ближайший сборный концерт для студентов МИСИСа, предложил подыграть на своей гитаре. С легкой Сашиной руки на следующих концертах мне подыгрывали то Юра Сошин, то Тигран Осипов, то Олег. Мне очень нравилась эта компания, я летела к ним на крыльях, это было так важно для меня - найти в Москве друзей, с которыми мне так же легко, как в детстве.
А вот что происходило с Олегом, я долго не могла понять. Мне показалось, что он тоже в меня влюбился, мы гуляли по старым улицам Москвы, он встречал меня у факультета, приглашал в кино, пел мне свои новые песни, а потом неожиданно исчезал на несколько дней. Я огорчалась, уезжала то к друзьям в Измайлово, то на Площадь Ильича, то в Черемушки, чтобы только не сидеть в общежитии и не ждать, когда он появится. Сотовых телефонов тогда не существовало и связь была односторонней, что меня очень огорчало. Это значит, что звонить могла только я - ему домой. Но в такие дни я не звонила. И только, наверное, через год я узнала причину его внезапных исчезновений. Я ее увидела. Он привел ее ко мне в общежитие. Время от времени он рассказывал мне о своей бывшей девушке, которая как две капли воды похожа на меня. Говорил, что все уже в прошлом, но это первая любовь... Я старалась его понять. Я-то свою первую любовь уже "пережила", а он свою еще нет. И тут однажды вечером Олег появляется у меня на пороге со своей первой любовью. Я растерялась. Пока размышляла, кому из соседей по общежитию одолжила свой чайник и осталось ли у меня вишневое варенье, изо всех сил старалась не выдать своих чувств и своего изумления. Девушка была как две капли воды похожа на меня. Может быть, на пару сантиметров ниже. Как будто бы я увидела в зеркале свое отражение. Она сказала, что Олег ей много обо мне рассказывал. В общем, заочно мы давно были знакомы и, как это ни удивительно, хорошо относились друг к другу. После этой встречи я написала песню "Комната". Песня оказалась пророческой. Хотя девушка вышла замуж и переехала жить в другой город, Олег сделал мне предложение, у нас родилась Лиза, вместе мы создали группу "Белая гвардия" и записали четыре первых альбома, слова песни чертили новую линию судьбы.
Олегу нравилось слушать старые пластинки и сочинять музыку. Он поступил в джазовую студию "Москворечье", потому что ему хотелось научиться играть лучше. Однажды он написал письмо Сюзанне Веге, и она ему ответила! Прислала свою фотографию с автографом и каким-то трогательным пожеланием. Он поместил фотографию в рамочку и повесил над своим письменным столом. Она его вдохновляла.
Олег зачитывался книгами Ошо. Мог цитировать эти книги целыми кусками, если это приходилось к месту.
А еще он любил историю, своих однокурсников, песни "Аквариума", Индию, нас с Лизой... и первый снег в свой день рождения.
Его не стало 13 декабря 2010 года. Он умер утром, в Новосибирске, от остановки сердца.
Прошло столько лет, и человека больше нет, но ты все равно думаешь о нем, как о живом. Я не знаю, что было в его жизни самым главным и какое место в ней занимала я и "Белая Гвардия". Могу сказать от себя, что без Олега не было бы той "Белой Гвардии", которую узнали и полюбили студенты 90-х.
Светлая память.
В 1995 году мы всей группой сочинили и издали книжку" "Белая гвардия" и все, все, все". В ней была глава, которую написал Олег. Это выдержки из его дневника:
"Школа.
Я уже год работаю в школе. Никак не могу привыкнуть носить строгий костюм и галстук, по-прежнему надеваю серые брюки, тоненький индийский джемпер и кроссовки.
Мне 24 года. У меня есть девушка, которая живет в общежитии. Я частенько не ночую дома. А утром, перед работой, забегаю домой, чтобы переодеться, постоять минут пять под душем, собрать в рюкзак учебники, карты и аппликации по истории Древнего Мира.
Мне нравится роль учителя. Я доезжаю до школы на автобусе, поднимаюсь на второй этаж, открываю свой кабинет. Отворяю окно, подхожу к доске, протираю ее, беру в руки мел и начинаю писать тему урока: "Демократия в Афинах" - ровными, красивыми печатными буквами.
В это время коридор за дверью наполняется отдельными голосами, а потом равномерным гулом. Звенит звонок и полусонные ученики в сомнамбулическом состоянии инертно усаживаются за парты.
Я медленно вытираю руки полотенцем, сажусь за стол и открываю журнал.
- Повторите домашнее задание, - говорю я, склоняясь над журналом.
После этой фразы класс цепенеет и прячет глаза в учебники. Начинается игра в жмурки.
Я держу паузу минут десять и произношу следующую фразу:
- К доске пойдет...- долго и рассеянно вожу карандашом по списку.
Братья Азриели торопливо выписывают даты из учебника на серую поверхность парты, а Кузякин выверенным жестом прячет дневник за занавеской на подоконнике.
- К доске пойдет...- в классе воцаряется мертвая тишина.
Хорошо бы уйти сегодня пораньше, - думаю я про себя. Может быть даже удастся купить два билета на кинофестиваль. Она позвонит мне после двух, и мы еще успеем заехать к моим друзьям."
