Писал когда-то давно...
Вообще я стараюсь минимизировать разборы по истории русского флота. Дело не в том, что нравится или не нравится. Просто любой разбор действий нашего флота либо политизирован, либо его стараются сделать таким. Чего только стоит аргумент: «Русские офицеры были дворянами, поэтому не умели врать!» Еще как умели.
В этот раз я решил сделать исключение. Речь пойдет о бое брига Меркурий с двумя турецкими линейными кораблями.
Каноническая версия изложена например здесь:
Но читая ее натыкаешься на дикие нестыковки.
Давайте попробуем начать по порядку.
Итак, вопрос первый, кто сражался с Меркурием?
Турецкий ЛК «Селимие» (названный в честь султана Селима III), 1796 года постройки, водоизмещение – 4732 тонны, на 1829 год имел следующее вооружение – двадцать восемь 36-фунтовых длинных пушки, четыре 110-фунтовые камнемета (мортиры, кидающие ядра), тридцать 24-фунтовых орудий, четыре 75-фунтовых камнемета, тридцать четыре 18-фунтовых орудия, двадцать восемь 12-или 9-фунтовок, в это же число входили 36-фунтовых карронады. Всего – 128 орудий.
Второй турецкий ЛК проходит в русской литературе под названием «Реал-бей». Такого названия в турецком флоте не было, Риале – это контр-адмиральский корабль. Какой корабль доподлинно составил пару «Селимие» - неизвестно. На это место претендуют «Муккадеме-и Хайыр» (1806) или «Бурудж-у Зафер» («Созвездие победы») (1815), скорее всего – второй. Оба построены по французскому проекту Сане, обшиты медью, , водоизмещение – около 3000 т. Вооружение: двадцать восемь 36-фунтовых пушек, тридцать 18-фунтовок, четырнадцать 12-фунтовок, четыре 36-фунтовые карронады.
Из вооружения кораблей появляется первый вопрос – а чем стреляли турки? Ведь бригу «Меркурий» могло бы хватить даже одного 12-фунтового ядра у ватерлинии. Поскольку «Меркурий» во время погони все время находился впереди, особую важность имеют калибры погонных орудий турецких кораблей. А это – 36-фунтовые карронады, 24-, 18- и 12-фунтовые длинные пушки. Таким образом, мы можем констатировать, что по «Меркурию» вели огонь из пушек линкорного калибра. Читая о повреждениях «Меркурия» с удивлением обнаруживаем его повреждения после боя:
· 22 пробоины в корпусе
· 133 пробоины в парусах
· 16 повреждений в рангоуте
· 148 повреждений в такелаже
· все гребные суда на рострах оказались разбиты
· повреждена одна карронада
Попадания в корпус легко рассмотреть вот здесь
Нас с вами интересуют именно они.
Вопрос – какой калибр смог нанести такие малые повреждения корпусу брига? Есть только одно логичное предположение – турки стреляли картечью.
В любом другом случае мы с вами бы рассуждали, какое по счету ядро потопило «Меркурий».
Отсюда вопрос второй – а какова была дистанция боя?
Казарский в своем рапорте НИЧЕГО не пишет про дистанцию боя. Начальник Казарского – Грейг – тоже. Здесь нам нужно рассмотреть вооружение «Меркурия». Итак, бриг имел восемнадцать 24-фунтовых карронад и три длинноствольные 8-фунтовые пушки.
В качестве ретирадных у «Меркурия» стояли карронады, с максимальной эффективной дальностью огня 200-250 м. Стандартная эффективная дальность – 50 метров. Примерно такие же характеристики были и у карронад турок. Но – эти дистанции применимы для стрельбы по корпусам кораблей. Естественно – порвать парус или перешибить рею из карронады можно и на большей дистанции.
В общем – дистанцию боя можно определить как не менее 250 метров, но и не более 400 м.
Тогда более-менее становится понятным большое количество картечных (если примем за основу нашу версию выше) попаданий, полученных «Меркурием», и малые повреждения, ими нанесенные.
Вопрос третий – повреждения турок.
Это самый сложный вопрос. Вот что пишет Казарский: «удалось перебить ватер-штаги и повредить гротовый рангоут стопушечного корабля, что заставило его закрепить бом-брамсели, привести к ветру и лечь в дрейф»; «счастливым выстрелом удалось перебить у неприятеля нок-фор-марс-рею, падение которой увлекло за собой лисели; тогда и этот корабль привел в бейдевинд». С учетом предыдущих рассуждений такая точность с расстояния в 250-400 м из карронады выглядит выстрелом снайпера. В случае, если использовались длинные 8-фунтовки (их могли перекатить на корму), это уже чуть более реально, но все равно – два потрясающих выстрела! И все же они просто противоречат всякой логике. Это – двойной лаки-шот. Так же невероятно, как сказка про иракского крестьянина, сбившего из ружья вертолет.
Что же говорят турецкие источники?
B. Лангенсипен и А. Гюлерыз: «19 мая 1829: Оттоманский флот вышел из Босфора. Потребовалось три месяца на подготовку вошедших в его состав линейных кораблей "Selmiye", "Mukaddeme-i Hayir" и "Buruc-u Zafer", фрегатов "Bad-i Nusret", "Kusad-i Zafer" и "Muin-i Zafer" и корветов "Medar-i Zafer", "Hilal-i Zafer", "Fevz-i Bahri", "Fevz-i Mabur" и "Fazlullah". 20/21 мая 1829: Ночью русские фрегат "Рафаил" и шлюп "Меркурий" по ошибке приблизились к Оттоманскому флоту. Когда ошибка прояснилась, "Рафаил" сдался, но низкий уровень османской подготовки в артиллерии и кораблевождении позволил "Меркурию" уйти, получив лишь небольшие повреждения. Флот с триумфом вернулся в Босфор со своим призом, получившим название "Nimetulla"». Видно, что турецкие историки объединили два события (сдачу «Рафаила» и бой с «Меркурием») в одно. Тем не менее – о повреждениях на «Селимие» и других кораблях не говорится ничего. Может быть это уязвленная гордость и попытка замолчать неудачу?
Есть источник №3 – английский наемник Адольфус Слейд, находившийся тогда в Турции и даже, по некоторым данным, на «Селимие» в качестве советника. Но и Слейд так же не упоминает о повреждениях турок.
Есть ли альтернатива повреждениям, описанным Казарским? С учетом того, что турецкий флот комплектовался из рук вон плохо, что штурманы и капитаны имели очень низкую квалификацию – альтернатива может быть простой – в управлении парусами была допущена ошибка и сначала один, а потом второй корабль развернуло носом к ветру.
Либо турки решили прекратить погоню, поскольку довольно далеко оторвались от основных сил эскадры.
Еще один «турецкий источник» - это знаменитое письмо
посланное из Биюлимана. Заметим, что историограф эскадры Гейдена капитан-лейтенант Кадьян в своем "Историческом журнале..." полностью приводит "Рапорт штурмана или лоцмана оттоманского флота" , который был опубликован во французской газете, полученной русскими моряками из Смирны в начале лета 1829 года (оцените, через сколько рук прошла инофрмация!).
А 27 мая переведенный рапорт был напечатан в "Одесском вестнике". Приведем полностью сей шедевр:
«Биюлиман, 27 мая 1829 года.
22 числа сего месяца мы вышли из пролива, и к ночи, после различных эволюций мы стали править к О; чтобы взойти в залив Пендараклия, на встречу одного отряда Русского флота.
По приходе мы нашли там только один турецкий фрегат переделанный из корабля, который был сожжен русскими немного спустя после спуска его на воду.
Русский флот, состоящий из 14 судов между которыми были шесть линейных кораблей., много потерпел от огня батарей, как узнали мы от коменданта крепости.
Мы пошли снова к проливу; и 25 взяли один 36-пушечный фрегат, который спустил флаг при нашем приближении. Капитан того фрегата оставался до вчерашнего дня на нашем судне; он украшен многими орденами и очень хорошо объясняется на итальянском языке, имя его Семен Михайлович а фрегат называется «Рафаил».
Во вторник, с рассветом, приближаясь к Босфору мы приметили три русских судна: фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в три часа по-полудни. Корабль капитан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал свой путь. Бриг сей должен потерять, без сомнения половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, еще более был бы поврежден, если б капитан-паша не прекратил огня часом ранее нас, и сигналом не приказал бы нам то же сделать.
В продолжение сражения командир русского фрегата говорил мне, что капитан сего брига никогда не сдастся и если он потеряет всю надежду, то тогда взорвет бриг свой на воздух. Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг - «Меркурий». С 20 пушками не более, он дрался против 220 в виду неприятельского флота бывшего у него на ветре.»
Первое, что бросается в глаза – перепутаны даты.
Второе – у штурмана с мифического корабля «Реал-бей» нет имени.
Третье – письмо впервые напечатано во ФРАНЦУЗСКОЙ газете, выходящей в Смирне, а перепечатано (качество перевода неизвестно) в ОДЕССКОЙ газете 27 мая 1829 года (через 3 дня после сражения). Допустим это письмо было. Смотрите степень перевода - с турецкого на французский, с французского на русский.
В общем – производит это письмо впечатление фальшивки. Очень сомнительный источник.
И все же - поведение Казарского и брига «Меркурий» делает честь кораблю и экипажу. Подвиг их не в мифическом нанесении тяжелых повреждений двум турецким ЛК, а в решимости сражаться с намного более превосходящими силами противника.
