К тюрьме подкрадывается мужик, вооружённый луком. У него девять стрел со странными наконечниками. Натягивает тетиву, прицеливается выше колючей проволоки, стреляет. И ещё, и ещё. Снаряды пролетают над стеной, падая во дворик колонии. Думаете, новый фильм про Рэмбо? Нет, столь сложным образом на зону доставляют смартфоны. Зачем? Сейчас расскажем.
Закон и реальность
Для справки: приказом Министерства юстиции России заключённым запрещается иметь любую электронику на территории исправительных учреждений. Только телевизор и радио общего пользования. Однако никакие законы, штрафы и наказания не сдерживают от соблазна обзавестись собственным «средством мобильной связи и коммуникации». Это подтверждается и новостями — то тут, то там УФСИН рапортует об изъятии очередной партии телефонов.
Невозможно подсчитать, сколько сейчас мобильников в тюрьмах. Но очевидно, что речь о тысячах экземпляров.
По данным судебного департамента при Верховном суде, за 2016 год в России рассмотрено более восьми тысяч административных дел по статье № 19.12 КоАП. Она подразумевает «передачу либо попытку передачи запрещённых предметов лицам, содержащимся в учреждениях уголовно-исполнительной системы или изоляторах временного содержания». Конечно, список запрещённых предметов широкий, туда входят не только сотовые. Но пресс-служба ФСИН уточняет, что за смартфонами следят особо.
«Пресечение поступления запрещённых предметов к осуждённым, подозреваемым и обвиняемым, в том числе средств мобильной связи, является одним из направлений, которое находится на особом контроле», — пресс-служба ФСИН.
Коррупция, дроны, коты
Как удаётся проносить нелегальные гаджеты? Есть множество способов. Часть смартфонов попадает на зону «ногами» — их заносит определённый сотрудник ФСИН, он же «вертухай». После чего «вертухай» передаёт партию «барыге», тот распространяет товар непосредственно арестантам. Обычно коллеги об этом знают и закрывают глаза. Если среди офицеров находится честный сотрудник, не способный молчать, в новостные ленты попадают заметки о задержании «коррупционера из ФСИН». Однако далеко не во всех колониях процветает взяточничество. Мы обратились за комментарием к Алексею, действующему оперативнику одного из исправительных учреждений Архангельской области.
«Скажу откровенно: смартфоны и обычные телефоны попадают к заключённым традиционным способом. В большинстве тюрем и зон на всё есть прайс. Получить устройство всегда можно, если договориться с нечистым на руку сотрудником оперчасти. В "Лефортово" [следственный изолятор ФСБ — прим. ред.] или "Полярной Сове" [колония особого режима для пожизненно осуждённых на севере Уральских гор — прим. ред.] такой номер, конечно, не пройдёт. А где-нибудь в Волгограде, который далеко от глаз московского начальства, — вполне.
Но всё зависит от руководства пенитенциарного учреждения. Начальник тюрьмы и начальник оперчасти — люди честные и суровые? Значит, коррупция в рядах сотрудников сведётся к минимуму и, мягко говоря, не будет поощряться. Если же они мутят коммерческие темы, то этим займутся и все рядовые подчинённые. Честному сотруднику непросто выжить в коррупционной среде, а нечистого быстро выживут из нормального коллектива», — Алексей, сотрудник УФСИН России по Архангельской области.
Поэтому «добазариться с вертухаем» — популярный, но не единственный вариант. Уголовный мир на выдумку хитёр: телефоны то в колесе спрячут, то в подошве обуви, а то и в куске мыла. В ход идут и прогрессивные меры — спортивные луки, самопальные катапульты и даже дроны. Впрочем, это всё для громких заголовков новостей. В жизни работают гораздо проще — по словам Алексея, есть два самых популярных способа пронести «запрещёнку».
«Лично доставал мобильные из задних проходов заключённых. В перчатках, конечно. Особой популярностью пользовались Nokia 8210. Маленькие, компактные, как раз самое оно для подобных передач.
Ещё смартфоны забрасывают подельники. Упаковывают по частям в теннисный мяч или пластиковую бутылку с поролоном внутри. Время и место на территории для приёма броска обычно оговаривается заранее или определяется в ходе несанкционированной переписки. Так что оборудования никакого. Только хороший глазомер, сильная рука и отработанный навык броска по навесной траектории», — Алексей, сотрудник УФСИН России по Архангельской области.
Выбирай и сохраняй
Как выглядит рынок смартфонов в колонии? Чтобы это понять, мы встретились с Николаем — бывшим заключённым ИК-20 Северо-Западного региона России. Выяснилось, что в наше время ассортимент мобильной техники не сильно отличается от прилавка небольшой точки на «Горбушке».
Раньше в авангарде были неубиваемые кнопочные Samsung и Nokia, а сейчас арестанты идут в ногу со временем: зона полнится iPhone, Xiaomi и другими брендами. Правда, дорогих гаджетов немного.
Цена кнопочной «болтушки» — около трёх тысяч рублей, а вот изрядно подержанный смартфон обойдётся в районе десятки.
Причина установления невысоких ценовых порогов (их определяет местный «вор», и попробуй тут перечить) — постоянный риск потерять аппарат на очередном «шмоне»или «пожаре». Конечно, с сотрудниками лагеря договариваются, но досмотры всё равно проводят. Зэки проявляют чудеса изобретательности: делают «нычки» под плинтусами, в фальш-стенах тумбочек и вентиляционных отдушинах. Николай прятал своё богатство в стене.
«В камере была выдолблена такая дырка в стене, я туда всё складывал, а отверстие слегка подмазывал штукатуркой. У меня был не только телефон, но и PSP. А ещё планшет — на нём смотрел фильмы и сериалы. Когда приходили с проверкой, хоть в упор на эту стену смотрели — всё равно ничего не замечали», — Николай, экс-заключённый исправительной колонии.
Однако Алексей замечает, что Николая могли и «спалить» — слишком уж популярную практику он выбрал. «Да, это распространённый способ, поэтому и не особо надежный. Ещё часто прячут в герметичном пакете на дне параши», — объясняет сотрудник ФСИН.
Даже если гаджет надёжно скрыт от глаз надзирателя, без адаптера питания он бесполезен. А зарядные устройства за колючей проволокой — большой дефицит. Их может быть несколько штук на сотню человек. В ИК-20 с отсутствием «зарядников» справлялись следующим образом.
«Много витков обычного медного провода, который можно достать из любого телека или чайника, наматывали на железный штырь, и тот вставлялся в розетку. Концы провода прикладывались напрямую к аккумулятору по принципу «плюса» и «минуса», и так он заряжался. Главное — не перегреть», — Николай, экс-заключённый исправительной колонии.
Бизнес, знакомства, развлечения
На такие ухищрения узники идут не просто так. Это мы не видим в смартфоне ничего особенного и относимся к нему, как к должному. Для арестанта же расклад принципиально другой — гаджет ему нужен, чтобы не сойти с ума в тюремных стенах.
Конечно, запрет установили не просто так. С помощью техники сидельцы нередко продолжают криминальную деятельность — прямо с зоны. Вам когда-нибудь приходила мутная эсэмэска вроде «ваш родственник попал в беду» или «банковская карта заблокирована»? Знайте — скорее всего её отправили из мест заключения. Арестанты строчат сообщения, начальники их покрывают, все при деле.
«Да, такое есть. Некоторые даже умудряются звонить посторонним людям и вымогать у них деньги под угрозой насилия. Часто шлют сообщения о победах в фейковых конкурсах и лотереях с предложением перевести определённую сумму на счёт абонента, чтобы получить приз», — Алексей, сотрудник УФСИН России по Архангельской области.
Но Николай отмечает, что в его колонии вышеописанным мошенничеством почти не промышляли. Вместо этого продавали запрещённые вещества.
«Система была такая. В тюрьме сидел барыга, у которого был мощный авторитет на воле. Каждое утро до 12 часов он принимал звонки от постоянных клиентов по ту сторону решётки. Записывал: Саше десять граммов растений, Серёже пять граммов порошка, Володе — пачку таблеток и далее по списку. Получал деньги. После 12 часов номер отключался, торговец звонил своим "вольным" пособникам и объяснял, сколько и чего нужно раскидать. Закладчики отчитывались о точках, он перезванивал своим потребителям уже с другого номера, давая координаты кладов. Такая система была на руку и закладчикам, и самому барыге, ведь осложняла полиции поиски. Со временем это всё, конечно, переместилось в "тёмный интернет", но ещё пять лет назад такая схема была вполне актуальна», — Николай, экс-заключённый исправительной колонии.
Пригождается аппарат и для совсем киношных афер. Николай рассказал такую историю.
«Один парень как-то получил на зону 100 мобильников. Он догадался, что по сотовому можно отслеживать приход посылок. Наблюдал перемещение своей передачки, вычислил, что с почтамта на склад коробки попадают за три дня. Договорился с человеком, у которого был ключ от склада посылок, чтобы ночью перед днём проверки и выдачи туда попасть, и забрал телефоны. Это был ажиотаж, менты офигели — сразу сто мобильных в лагере. Заработал он тогда много, конечно», — Николай, экс-заключённый исправительной колонии.
Справедливости ради: ФСИН всё-таки борется с криминалом. Несколько лет назад надзиратели всерьёз задумались над распространением «Многофункционального нелинейного локатора NR-2000», обнаруживающего не только гаджеты, но и SIM-карты. А в Татарстане и вовсе собирают в отдельную фонотеку голоса осуждённых.
«С мошенничеством боремся. В первую очередь изымаем сами телефоны. Во вторую — пропагандируем меры безопасности среди населения. В третью — отслеживаем подобную активность в интернете и проводим оперативную работу по её нейтрализации. Это может быть и внедрение сотрудника в процесс под видом криминального элемента, и использование информаторов, да и провокация — отличный метод работы с преступниками, чего уж греха таить», — Алексей, сотрудник УФСИН России по Архангельской области.
Однако это проблематично. Например, ушлые зэки научились общаться, оставляя замаскированные сообщения в комментариях к рандомным роликам на YouTube. Такую переписку практически невозможно обнаружить без серьёзной аналитической работы.
Технологии во благо
И всё же смартфон — не только бесконечный источник проблем для свободного населения и полиции. «Телефоны, конечно, незаконны, но может быть и польза», — уточняет Николай. Какая? Гаджеты могут помочь в социализации — если их «правильно» использовать.
Переступив ворота с колючей проволокой, арестант попадает в закрытый мир, где бал правят свои порядки и «понятия». Тысяча наркоманов, воров, мошенников и насильников варятся исключительно в собственном соку.
Заключённый, проведя годы в закрытом сообществе, не знает, что ему делать на воле.
Бывший узник не в состоянии понять базовые вещи, которые очевидны обычным людям. Полина Мазунина, психолог государственного центра социальной адаптации в Перми, так описывает состояние экс-арестантов.
«Такие люди абсолютно не социализированы. Это заметно во всём. Знаете, как иногда наши клиенты общаются с работодателями? Например, мужчина, который отсидел в общей сложности 40 лет в тюрьме, звонит нанимателю, даже не здоровается, просто говорит: "Мне бы работу". Как он может выстроить контакт с работодателем таким образом?
Формальные процедуры вызывают у осуждённых особый стресс, иногда трудоустройство превращается в катастрофу. Заполнение анкеты становится невыносимой процедурой, они жалуются мне, что их вообще просят что-то заполнить. Если им обещают перезвонить через несколько дней, то воспринимают это как провал, не понимают, что фирме тоже нужно время подумать и выбрать. Мы, конечно, их поддерживаем, объясняем, что, возможно, будут отказывать, потому что есть судимость», — Полина Мазунина, психолог государственного центра социальной адаптации.
И в этом случае смартфон может помочь — хотя бы социализироваться. Понятно, что заключённый не заводит знакомства с нобелевскими лауреатами, едва попав за решётку. Однако даже общение с родными и близкими не позволяет полностью подменить гражданский язык феней. К тому же интернет предоставляет удобные платформы для развития: осилить толстую книжку из местной библиотеки способен не каждый, а вот почитать научно-популярную статью — вполне. В тюрьме сидят разные люди, и не всегда их интересы сводятся к криминалу.
Наконец, в зонах так или иначе нужно коротать время. Именно поэтому там широко распространены азартные игры. Партии иногда ведут месяцами, ведь просто закончить нельзя — на кону серьёзные деньги. С долгами строго, и азартный человек может банально не выжить. Мобильные развлечения — не худшая альтернатива картам, нардам или простому безделью. «У нас был один персонаж, играл в телефоне сутками. Не отрывался даже на курево. Просыпался, играл до вечера, ужинал, играл до ночи, ложился спать. И так весь месяц», — рассказывает Николай.
При этом гаджеты, конечно, запрещают не просто так. Сотовый сам по себе не панацея: через него можно плести аферы, а можно учиться и становиться лучше. Должны быть правила, запрещающие первое, но поощряющие второе.
Сейчас же смартфон остаётся опцией — кто-то продаёт «запрещёнку» и обхаживает будущих «заочниц», а кто-то читает статьи, смотрит документальные фильмы и ведёт блоги. Какой путь выберет арестант? Зависит не от устройства. Но телефон хотя бы даёт свободу выбора — то, чего так не хватает в тюрьме.
