В древности японцы воспринимали окружающий мир не совсем так, как это делаем мы: запахи для них были «равны» зрительному образу, а ароматы они постигали не через нос, а буквально подносили благовония к ушам, чтобы получше их «расслышать». Прикоснуться к этой традиции «расслышать аромат» возможно и сегодня, если вам повезет оказаться на церемонии «Кодо» —древнего японского искусства составления благовоний.
В древней поэзии у японцев понятия «обладать цветом» и «обладать запахом» были зачастую тождественны и обозначались глаголом «ниоу», который можно перевести как «источать цвето-запах». В одном известном пятистишии поэт описывает персиковый сад и использует один глагол, который обозначает одновременно запах персика и его алый цвет.
В Средние века поэты хайкай уже научились отделять аромат от цвета, но запах был по-прежнему тесно связан с визуальным образом:
Запах хризантем!
В древней столице Нара
Темные статуи Будд
菊の香やならには古き仏達
кику-но ка я/ нара-ни ва фуруки/ хотокэтати
В этом программном стихотворении Басё (1644 -1694) душный тяжелый запах хризантем приобретает почти ощутимую материальность — осенние цветы пахнут как потрескавшиеся статуи Будд или старинные храмы. В конце концов можно запутаться: это запах вызывает зрительный образ или наоборот?
А вот аромат цветущей сливы — само изящество. У поэта Бусона (1716 -1784) он оказывается тождественен красоте луны: чистый цельный образ без примесей, вызывающий только восторг:
Сливы аромат
До небес добрался!
Ореол луны
梅が香の立ちのぼりてや月の暈
умэ-но ка-но/ татиноборитэ я/ цуки-но каса
Однако японские поэты умеют рассмотреть любой образ с неожиданной стороны. Вот как с этим чистым ароматом обходится Исса (1763 - 1828) :
Сливы аромат!
Для гостя у меня —
Треснувшая чаша
梅が香やどなたが来ても欠茶碗
умэ-га ка я/ доната китэ мо/ какэдзяван
Настроение взлетает на первой строчке и резко падает вниз на второй. Исса сначала восторгается тонким запахом, но вовремя спохватывается, чтобы нырнуть в печаль по своей жизни. На фоне этого аромата она кажется несовершенной, как чайная чаша с изъяном.
Но японские стихи пахнут не только цветами. В конце концов в поэзии хайкай дорого ценились неожиданные образы и самые парадоксальные параллели — все то, что подпадало под определение эстетики «окасий», то есть «странного» - в хорошем смысле этого слова, разумеется.
Учитель Иссы, поэт Нацумэ Сэйби (1749 - 1816), выдает образ, который на первый взгляд кажется совершенно абсурдным:
Рыбы поел,
Ну и запах во рту!
Снег после обеда
魚くうて口なまぐさし昼の雪
уо куутэ/ кути намагусаси/ хиру-но юки
Фокус заключается в том, что неприятный запах съеденной рыбы еще сильнее подчеркивает свежесть только что выпавшего снега. Возникает вопрос, можно ли вообще так остро прочувствовать свежесть чего либо, если эту свежесть не с чем сравнить?
А вот уже другой Нацумэ — Нацумэ Сосэки (1867 - 1916), который также занят противопоставлениями:
Осенний дождь.
Вкусно пахнет вода
С кипящей лапшой
秋雨や蕎麦をゆでたる湯の臭い
акисамэ я/ соба-во юдэтару/ ю-но ниой
Он сравнивает холод и дождь за окном (а кто знает, может быть и у себя в душе?) с ароматным паром от кипящей воды. Удивительно простой запах рождает телесное ощущение тепла.
А для поэтессы Судзуки Масадзё (1906 - 2002) неожиданным спасением оказывается аромат цветущей вишни, который приносит весенний дождь:
Пустой флакон.
Духам на замену —
Дождь из цветов
香水の一ト瓶終わり花の雨
коосуй-но/ хито бин овари/ хана-но амэ
Что может быть лучше такого дождя? Разве что запах родительского дома:
Вот мы и дома.
Пахнет футон
Дымом с полей
焼畑の香りの布団里帰り
якихата-но/ каори-но футон/ сато-гаэри
Это хайку современной поэтессы Одзэки Юкари описывает осеннее путешествие в родную деревню ее мужа. Свекровь, ожидая молодоженов, заранее вынесла футон на просушку, а он впитал запахи с полей, где в это время года сжигают траву. Ночью забираясь в футон, молодая жена чувствует едва различимый запах жженой травы и испытывает чувство благодарности за заботу. Да, вот теперь она точно дома.
Haiku Daily в Telegram, где вы точно ничего не пропустите
#хайку #японскаяпоэзия #басё #бусон #исса #судзукимасадзё
