С экрана телефона смотрит широкоплечий мужчина сорока лет. Он стоит рядом со своим мопедом со вскинутой вверх рукой и широко улыбается. Была зима, в тот день – минус тридцать градусов, Андрей поехал кататься. На следующем снимке расплылось в улыбке его осунувшееся лицо – у Андрея уже обнаружили опухоль, он прошёл первый курс химиотерапии. А здесь видео, где он уже в хосписе, на третий день после выхода из комы. Он берёт в руки гитару, уверенно играет и поёт. И снова улыбается. Мы должны были встретиться с Андреем, но не успели – он ушёл в начале октября. С нами согласились поговорить его друзья и психолог екатеринбургского хосписа, Екатерина Дворникова – люди, которые все это время находились рядом. Андрей запомнился каждому, кто хоть раз с ним говорил. Почему – никто не может объяснить.
Андрей Всё Пропало
– Он остался в памяти тех, с кем практически не контактировал, – рассказывает Екатерина. Последний месяц Андрей провёл уже в хосписе. – Идёшь на работу, а он сидит в коляске, улыбается. Я не могу передать, что в нём было особенного, но в том, как он всё время улыбался, как говорил и всё время был чем-то занят – в этом что-то было. Меня профессия обязывает: я не привязываюсь к пациентам. Но этот человек был другим, наши сотрудники до сих пор переживают его уход.
Сегодня в хоспис приехали два друга Андрея – Саша и Дима. С Андреем они познакомились шесть лет назад: в сервис по ремонту скутеров, где друзья работали, вбежал клиент и с порога воскликнул: «Мужики, всё пропало!». Клиентом Андрей оставался недолго и уже через пару встреч влился в компанию так, что без него её уже трудно было представить. Ему потом прозвище дали – Андрей Всё Пропало.
– Сначала мы с недоверием к нему отнеслись: слишком живой, слишком активный. Всё, чем он начинал заниматься, становилось серьёзным увлечением. Мы два раза ему технику отремонтировали, а потом он углубился в это дело, разобрался и стал всё делать сам.
У него было необычное хобби – собирать камни, он специально искал места, ездил их выкапывать. И нас этим увлёк. Это была такая авантюра: наша первая совместная поездка была по картам, которым больше трёхсот лет, они чуть ли не рукой были написаны. Там почти ничего не видно, столько изменилось с того времени, а он всё равно был уверен, что мы найдём эти места. И мы нашли – среди болот и лесов. В первый же день раскопок у нас было несколько хороших находок. Эти поиски страшно затягивают: носишься, как ищейка, носом землю роешь.
Они говорят и улыбаются, перебивают друг друга, вспоминая детали совместных поездок. Пробуют и не могут объяснить, что в их друге было такого, отчего людей к нему тянуло магнитом, как ему удавалось собрать колонны байкеров, откуда появлялись силы и новые увлечения – даже здесь, в хосписе, незадолго до смерти Андрей успел снять фильм и начал его монтировать.
Размером с горошину
Всё началось с панических атак пять лет назад: на Андрея стал резко нападать страх. Он ничего не рассказывал друзьям, но они видели – что-то не так: человек нормально говорил и вдруг менялся в лице, интонации, взгляд – всё становилось другим. После приступа паники Андрей продолжал, как ни в чём не бывало. Потом начались перепады давления, в «скорой» указывали на сердце, врачи прописывали антидепрессанты. Какое-то время они помогали.
– Этой весной у него вдруг разболелось плечо, мы никак не могли понять, в чём дело. Он пошёл в обычную больницу, чтобы разобраться, – говорит Саша. И, помолчав, добавляет: там его и убили.
В левом лёгком сидела карцинома размером с горошину – маленькая раковая опухоль, которую никто не мог обнаружить. Пока врачи искали причину болей, опухоль дала метастазу в плечевой лимфоузел. В больнице сделали рентген, сказали: у вас сломано плечо, нужна операция. Самое страшное, что можно сделать с раком – начать его резать: он начинает плодиться по всему организму. После операции Андрею становилось всё хуже. Потом окончательный диагноз. Рак. Химиотерапия. Он отнесся спокойно, сразу начал штудировать литературу, узнавать, что можно предпринять.
В хосписе
– Андрей сам позвонил, сказал, что упал и почти не чувствует ног. Мы отвезли его на МРТ, оказалось, метастазы передавили нерв в позвоночнике. Он лежал на больничной кушетке и орал от боли, никто не мог ему помочь, обезболивающее не могли подобрать, у нас кровь стыла в жилах – настолько это было страшно. Мы стояли и просто смотрели на с осознанием, что ничем не можем помочь.
Но самое страшное было, когда врач сказал, что дальше – только хоспис. Мы все понимали, что это значит и не знали, как ему об этом сказать. Помню, приехал наш общий друг. Андрюха сидел в коляске возле окна – самостоятельно ходить он уже не мог. Выслушав друга, он сказал: «Наконец-то». Его пугала неизвестность.
В последние дни его жизни пришло бабье лето. Андрей не вылезал из сада перед хосписом, радовался, говорил: «Ребят, я попал в маленький рай». Здесь ему подобрали обезболивающее, было полегче. Когда к нему приходили, коротко говорил: «Пошли курить». Где-то он вычитал, что есть поверье, будто сода и абрикосовые косточки убивают раковые клетки – уже тут, в хосписе пил соду и ел эти косточки.
Екатерина Дворникова вспоминает как вместо того чтобы лежать спокойно, Андрей рвался на улицу. Как в первый день их встречи, несмотря на адскую боль, нашел в себе силы выпрямиться и улыбнуться ей. Он мог стонать или кричать в подушку, когда думал, что его никто не видит, но при друзьях и медперсонале расплывался в улыбке. Она рассказывает, а на подоконнике в лучах октябрьского солнца отливают зелёным угловатые камни – это Андрей специально просил маму привезти свои находки в хоспис, чтобы успеть подарить.
– У нас есть общий чат с товарищами, – говорит Дима. – Каждый день, ровно в семь утра Андрей просыпался, шёл курить и писал нам: «С вами радио пустоши». А потом отправлял ссылку на музыку или клип.
Друзья говорят, что Андрей был «атеистом до мозга костей» и согласился на встречу с батюшкой, только когда узнал, что тот – мотоциклист. Отец Дмитрий специально приехал к нему.
Ураган
– За неделю до смерти Андрей на сутки впал в кому. Узнав о том, что произошло, все наши побросали свои дела и сразу поехали к нему. Андрей очнулся, увидел, что в чате все его хоронят, написал: «Вы что, с ума сошли?!».
Когда он очнулся, его постоянно спрашивали, что он там видел, есть ли вообще что-то? Андрей уклончиво отвечал, что видел очень много всего, сейчас, мол, и не вспомнить.
За день до смерти, вспоминают друзья, у него было состояние, как перед комой – слушал их и периодически «проваливался», пытался что-то сказать и не мог. Всё жаловался на сломанную руку. Был сонный и как будто уставший. Ночью прошёл ураган. А ранним утром им сообщили, что Андрея не стало.
– У него было любимое слово: «ураган», – у Димы дрогнул голос. – Увидит что-то интересное или прокатится на новой технике, говорит: «Ураган вообще!». Так получилось, что в ночь, когда его не стало, над городом пронёсся ураган, деревья трещали. А на похоронах был снег с диким ветром, всех этим ветром хлестало. Только в момент, когда опустили гроб, выглянуло солнце. Сижу сейчас здесь, с вами и думаю: надо бы в восьмую зайти, к Андрюхе. До сих пор туда ноги сами идут.
В паллиативное отделение приходят, когда уже бессильны врачи и дорогие лекарства. Здесь подбирают препараты, чтобы облегчить боль, которая подчас невыносима при смертельных диагнозах. В Первом екатеринбургском хосписе есть постоянный психолог, он учит справляться с темой, о которой нам так страшно думать и говорить. Медсёстры вкладывают в хоспис энергию и силы, врачи – профессионализм. Пациенты могут подолгу находиться здесь, а родственники имеют возможность круглосуточно их навещать. Чтобы достойный уход, человеческая атмосфера и вкусное питание сопровождали человека в последние месяцы его жизни, Первому екатеринбургскому хоспису нужна ваша помощь. Пожалуйста, оформите небольшое, но регулярное пожертвование. Это помогает людям. Спасибо, что остаётесь с нами.