… Осеннее море пахнет по-особенному : солью, водорослями, какой-то едва уловимой свежестью и прохладой. Зора медленно шла по берегу. Тётя Земфира недавно раскидывала карты. С её дочерью, Лилой, Зора дружила с детства. Теперь у Лилы уже был сын, и тётя Земфира очень переживала о судьбе Зоры, ей очень хотелось, чтобы подруга дочери тоже встретила своё счастье.
Долго рассматривала Земфира раскинутые карты, хмурила удивлённо чёрные, изогнутые, словно крылья ласточки, брови. Молчала. Потом решительно собрала карты, спрятала колоду в потайной карман цыганской юбки.
- Шувани табора тебе не быть, - заговорила Земфира.
Зора растерянно молчала.
- Дорога пред тобою дальняя. И скорая. Рядом с тобой – пиковый король. Не могу догадаться, кто это. Знаю одно – он не из наших цыган…
Практика в военном училище окончена, Зора вместе с однокурсницами по-прежнему ходила на занятия. Часто с досадой ловила себя на мысли, что опять думает о том смуглом курсанте с чёрными раскосыми глазами и звучным, нездешним именем. А глаза Эркемея лучились тёплым, добрым светом, взгляд был умным и уверенным, словно убеждал, что всё будет хорошо. Зора, встречаясь с этим взглядом, чувствовала себя защищённой от всех невзгод. Это одновременно делало её счастливой и тревожило. Тревожило тем, что Зора впервые поняла, как хорошо быть защищённой. Но – она же цыганка! Привыкла во всём полагаться на себя. До сих пор она со всем справлялась сама. Даже другим помогала. А взгляд и такая понимающая улыбка парня в курсантской форме убеждала, как это необходимо – быть защищённой…
Пролетали дни занятий на полигоне. Уставшие курсанты после отбоя засыпали, едва голова коснётся подушки. Эркемей долго смотрел в окно, на чёрное южное небо в осенних созвездиях. Дед научил его переноситься мысленно туда, куда душа захочет. Эраемей переносился в родное село. И почему-то рядом с дедом Сёокташем видел Зору… Прежде Эркемей всегда переносился на Алтай. А теперь ему хотелось быть на берегу моря, в тот рассветный час, когда рядом с ним появилась Зора.
Вчера, во время короткого отдыха, к Эркемею подошла здешняя рыжая собака Астра. Там, на Алтае, была очень похожая, такая же рыжая собака. И – странно! – её звали Джилдыс. Это имя, как и Астра, означает «звезда». Посидела астра рядом с курсантом, потом улеглась, вздохнув прямо по-человечески. И Эркемей снова оказался на Алтае…
Тогда бушевал буран. Небывалый! Света белого не видно было. Деда позвали в посёлок – у жены зоотехника Семёнова Насти начались роды. Местный фельдшер, такая же девчонка, как и Настя, растерянно плакала – что-то шло не так. Дед прихватил свои настои и отправился в посёлок. Джилдыс, как всегда, ни на шаг не отставала от хозяина. Дед разговаривал с собакой, просил у неё совета – на Алтае так относятся к собакам. Молодой, но строгий зоотехник Семёнов нехотя, лишь уступая настойчивым советам соседок, согласился пустить к жене шамана. Но собаку решительно оставил на улице. Джилдыс удивлённо посмотрела на зоотехника – она всегда была рядом с шаманом, твёрдо уверенная в том, что без неё шаман ни за что не справится. Сейчас Джилдыс задумчиво легла на крыльце, зорко следя за дверью. Дед поил роженицу своим ароматным снадобьем. Боль немного отпустила молодую женщину, и тут в приоткрытую дверь проскользнула Джилдыс. Настя так обрадовалась собаке, что строгий Семёнов не решился её прогнать. Джилдыс подошла к Насте, осторожно лизнула её руку. Потом вздохнула, тихонько опустила голову на Настин живот, прикрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то важному и таинственному. Настя ласково гладила собаку. А через минуту избу зоотехника огласил громкий и звонкий крик новорождённого мальчишки… Настя потом радостно и удивлённо призналась, что даже не заметила, как всё случилось. Она всё ждала возвращения боли, а вместо этого родился сын…
Джилдыс незаметно вышла на крыльцо. Счастливый зоотехник на радостях вынес тарелку супа с кусочками мяса, трясущимися руками поставил перед собакой. Джилдыс благодарно помахала пушистым хвостом и принялась аккуратно, не спеша, есть суп…
Эркемей, которого дед учил великой шаманской науке, часто помогал ему в таинственных действах. Тогда, в доме зоотехника,он заметил, что дед несколько раз доставал из внутреннего кармана какой-то маленький свёрток, бережно разворачивал его, что-то говорил, как бы просил о чём-то. Кажется, это был кусочек холстины, а на ней – какой-то портрет, что ли… Эркемей потом спросил деда, что это было. Дед погладил внука по голове, но ничего не ответил.
Эркемей задумчиво гладил Астру, думал, что надо при встрече ещё раз спросить деда, что это за холст он доставал, когда ему бывало трудно справиться со своими шаманскими делами. А перед глазами всё стояла цыганка с длинными волосами, с гордым, надменным, как казалось Эркемею, взглядом…
Курсанты вернулись в училище. Однажды Зора случайно (она долго себя в этом убеждала) проходила мимо военного училища. Во дворе группа курсантов старательно подметала плац. Зора отважилась, подозвала одного курсанта, спросила, где Эркемей. Курсант, похлопав светлыми ресницами, воскликнул:
- Ааааа! Шаман!.. В санчасти он. Простудился.
- Почему – шаман? – растерянно спросила Зора.
- Так он же с Алтая. Дед у него известный шаман. Ну, а Эрмекей – шаман потомственный. Знаешь, какие штучки он может делать. И вылечить, и заговорить… и в любви помочь, - таинственно поведал курсант.
Зора протянула курсанту пакет с золотистым, розовым и тёмно-синим виноградом.
- Угощайтесь. И шаману вашему отнесите. Только от кого, не говори…
- Так он же – шаман! Сам узнает! – убеждённо сказал курсант.
В нечастые увольнения Эркемей искал Зору. Приходил на берег моря. Но вверху цыганского табора уже не было…
Начало рассказа здесь