Вот, значит, Мотя… Мотя – обаятельная и безумно харизматичная сволочь. Скотина. Но этой скотине прощаешь всё и сразу – даже не напрягаясь. Мотя – эталонный кот. Хрестоматийный, я бы сказала. Кот из анекдотов.
Он самоуверен и нагл, он действует только в рамках личных нужд и никогда – для окружающих. Мотя – эгоцентрист. Мотя считает нас своей собственностью, а Стёпу с Зёмой – низшим сословием. Меня лично слегка замечает – потому что я его кормлю. И мою его лоток. Все остальные для него – антураж.
Слово «скотина» в нашей семье звучит чаще всего по отношению именно к Моте. Мотя на это классически чхал.
Вот, допустим, мурлыканье. Зёмина мурчалка работает на сенсорах: сенсоры расположены вдоль всего тощего Зёминого тела, достаточно дотронуться в любом месте и Зёма включается. Однако услышать Зёмино мурчанье сложно. Он работает, как хорошо отлаженный мотор в дорогой машине – только наощупь. Дотронешься – вибрирует. Значит, сработало.
Не, в принципе, если прислушаться, то можно различить:
- Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р…. – еле слышно и без вариаций.
Стёпина мурчалка отлажена ещё лучше – он дистанционный. Можно не дотрагиваться, а только посмотреть. Стёпа сразу включается. Однако с громкостью – косяк. Он оглушает.
Я вот слышала, что кого-то мурлыканье котов убаюкивает. Но я не могу спать под отбойный молоток. Причём молоток, бурящий неравномерную по плотности стену:
- Хыр-р-р-р, ур-р-р-р-р, мы-р-р-р-р, фррррррр, тр-тр-тр-тр, - кроме того, звук на вдохе и выдохе разный, а сам Стёпа явно наслаждается процессом.
А если в процессе Стёпа засыпает, то...
Как-то ночью я проснулась от странного звука: рычит, что ли, кто? Через пару секунд поняла, что это не рык. Это храп. Мужской храп! Но откуда? Муж – справа и, кажется, не храпит. А храп – слева. Я мгновенно облилась потом. В голове мелькнул странный до абсурда сюжет: в квартиру пробрался вор, бесшумно (?) вскрыв два замка на металлической двери! Обокрал нас, сожрал всё из холодильника! Ага… а потом уснул?! Что такого можно, интересно, сожрать в моём холодильнике, чтобы так спать?
От нелепости ситуации я проснулась совсем и только тогда поняла, что храпит Стёпа. Пришлось потыкать его ногой в ребро. Стёпа обиделся и ушёл к сыну. Через несколько минут храп донёсся из другой комнаты, но уже терпимо. Не разбудил ли сына? Ну… в принципе, возле моего драгоценного ребёнка можно сплясать «Танец с саблями» Хачатуряна. И не факт, что он проснётся. Сын, а не Хачатурян.
А Мотя? Мотя не мурлыкает. Точнее, не так. Мотя мурлыкает – но в исключительных случаях. Исключительными случаями считаются:
А) ОЧЕНЬ ДЛИТЕЛЬНОЕ (не менее 10 минут, иначе не засчитывается) почёсывание Моти в разных, предназначенных для этого местах, как то: подбородок, за ушами, лоб и загривок.
Б) тщательное оглаживание Моти в области спины (без применения чесательных инструментов типа «ногти»).
В) оба вышеперечисленных пункта.
Тогда Мотя изволит. Но это не точно. Зато звук громкий и отчётливый. Длится ровно до тех пор, пока выполняются действия из названных пунктов. Не более. Поэтому мурчание Моти встречается в нашей семье восхищёнными возгласами и почти аплодисментами:
- Слышите? Слышите! Мотя мурчит!
Довольно длительное время после появления у нас Мотя вообще не издавал никаких звуков. Мы долго думали, что он немой. В принципе, нас это устраивало. Мотя вообще всех устраивает. И даже если его манеры вызывают некоторый негатив, то стоит взять его в руки – всё. Мотя резко начинает вам нравиться.
Вот, допустим, Стёпа. Стёпа любит на ручки, очень любит. Но Стёпа неудобный: колючий, неуклюжий и тяжёлый. Когти торчат во все стороны, как у кактуса, и эти когти охотно втыкаются в людей. Людям это не очень нравится. Кроме того, Стёпик слегка пованивает, потому что не любит мыться. Поэтому Стёпу мы гладим просто так.
Или вот, допустим, Зёма. Зёма тоже любит на ручки. Но Зёма тоже неудобный: из него во все стороны торчат рёбра и лопатки, а когти в ужасе цепляются за любую поверхность. Поэтому беря Зёму на ручки, вы попутно получаете покрывало, плед, разбросанную сыном одежду. Кроме того, Зёма тоже не уважает мытьё и на его и без того негустой шертси регулярно появляются катышки. Катышки я вырезаю, и Зёма выглядит как лишайный. Людям это не очень нравится. Поэтому мы гладим Зёму просто так.
А вот Мотя – Мотю хочется брать на ручки постоянно. Мягкий, чистенький Мотя принимает любую форму, как плюшевая игрушка. Лапки мягкие, животик пушистый – чудо! Но – Моте это не очень нравится. Поэтому мы гладим Мотю просто так – и то, когда он позволяет.
Поэтому когда Мотя вдруг принимает нетривиальное решение прилечь на коленях человека, человек считает себя избранным и польщённым. Избранный обязан сидеть и не шевелиться. Чесать дозволяется.
Избирает Мотя чаще всего моего мужа. Поэтому муж самонадеянно считает Мотю своим котом. Хотя я бы сказала, что это Мотя считает мужа своим человеком. Видимо, потому что ноги у него длиннее и колени шире, чем у меня. Да и лежит он чаще и дольше, чем я. В самом деле, невозможно же развалиться как следует на том, что я называю своими ногами: никакого комфорта приличному коту, чесслово!
Однако же – Мотя всё-таки скотина и сволочь. Хоть и харизматичная
Мотя приучил нас к порядку. Неприятным, но действенным способом. Он описывает наше имущество! В самом прямом смысле. И если судебного пристава можно, по крайней мере, не пустить в квартиру, то куда деться от Моти?!
Так, Мотя описал (ударение поставьте самостоятельно!) ранец сына, брошенный в неположенном месте. Его же папки с нотами (тут сын злорадно порадовался). Кимоно, не убранное в шкаф или стирку. Рабочий рюкзак моего мужа, небрежно швырнутый после командировки в прихожей. Грязную одежду в ванной, приготовленную к стирке. Чемодан (!) мужа! И если все более или менее габаритные предметы можно помыть или постирать в машинке, то чемодан увы… Его, разумеется, можно сдать в химчистку, но до сих пор химчистка у нас на уровне разговоров. И ещё несколько десятков различных предметов обихода.
Вы заметили? Моих вещей в перечисленном нет.
- Мама! Почему Мотя ссыт только на мою одежду?! – негодуя, ребёнок поднимает очередные описанные брюки.
- Ну… Где валялись эти брюки? – я делаю многозначительный взгляд с педагогичным выражением лица типа «делай выводы!».
Лицо не помогает, потому что ребёнок трясёт брюками и пытается поймать кота, чтобы тыкнуть его лицом в безобразие. Кот делает непонимающую морду, мол, он вообще первый раз их видит!
- Они не валялись! Они лежали!
- Скомканные! На кровати! Как пришёл – так и швырнул.
- Лежали! Не швырнул, а положил! Собирался убрать в шкаф.
- Скомканные!
- Я собирался расправить!
- Ну а чего сразу не повесил?
- Я пошёл есть.
- Надо было повесить и потом идти.
- Я не мог! У меня не было сил!
Бесполезно… Если у вас есть сыновья, вы сможете меня понять. Впрочем, некоторые девочки дадут фору в плане «повесить одежду сразу после школы». Невыполнимый квест.
Однако с педагогической миссией Мотя справился лучше меня. Без криков, без эмоций: решительно и навсегда. Я бы сказала, что у него можно поучиться…. Но вряд ли мамы смогут использовать такой лайфхак. Трудно представить маму, описывающую сыновнюю рубашку.
Впрочем, если у вас в доме есть живность, можно спихнуть на неё. Ну… если это не хомяк, конечно.
Более того. Мотя сумел воспитать и моего мужа. Свекровь не справилась. Жена не справилась. А кот смог. Кот-рекордсмен!
Теперь у нас в доме ранцы и рюкзаки убираются в шкафы, одежда – в шифоньеры, а пледы и прочее красиво расправляется. Мотя ещё и эстет хренов.
Единственное, чего я ему не прощу – кресло-грушу. Я давно мечтала о такой штуке, и, наконец, мы её купили. Целых три дня я наслаждалась грушей, то есть креслом. На четвёртый Мотя её описал. Сволочь! То ли он счёл кресло валяющимся на полу предметом – а это непорядок! То ли ему не понравилась расцветка – эстетически страдал. То ли наоборот, понравилась, и Мотя решил присвоить кресло себе.
Чехол постирали, благо он водонепроницаемый оказался, и само кресло не пострадало. Однако с тех пор кресло висит на турнике, аккуратно повешенное за петельку. Всё бы ничего, но высота турника не позволяет мне пользоваться креслом в любое время: чтобы снять его, мне нужно залезть по шведской стенке, снять кресло одной рукой и не хряпнуться при этом, потеряв равновесие. А посидев, провернуть обратный манёвр. Я считаю, что десять минут в груше не стоят пятнадцатиминутного коряченья, поэтому груша грустно висит на турнике. Видимо, ждёт, пока сдохнет Мотя. Но Мотя, разумеется, не торопится.
