Среди всех отечественных нацреспублик Карелия — самая парадоксальная. Титульного населения, карел, здесь всего 8%, и лишь в нескольких частях ее они образуют заметный процент. Единственное же место в республике, где карел в наши дни большинство (50-60%) — это ее крайний юг, Олонецкий район. Если точнее, речь идет о ливвиках — одном из нескольких субэтносов карельского народа, изрядно разнящихся меж собой по языку.
А еще Олонец и его окрестности — это историческое сердце Восточной Карелии, и плотность культурного слоя здесь впечатляющая. И здесь как-то вдруг, по контрасту даже с северными районами Ленобласти, наступает настоящий север.
Старинные деревни, вытянувшиеся вдоль рек, поклонные кресты, часовни и, конечно, культовые рощи, где еще в начале XX века совершались полуязыческие обряды — на вдумчивое знакомство с Олонией нужно несколько дней. У нас, увы, в запасе был один-единственный — зато на колесах, что изрядно облегчило нам жизнь.
Олонец. Пепелище «крепости в низине» и бывшая карельская столица
От Питера до Олонца 270 километров, от Петрозаводска — 140. Населения в городке — меньше 9 тысяч человек. Нынешний Олонец — сонная периферия.
Но, как часто бывает, прошлое у Олонца куда более впечатляющее, чем дремлющее настоящее. И, хотя памятников старины в городе осталось немного, это в Олонце очень хорошо чувствуется.
«Олонец» — упрощение для русского уха вепсского Alnus и карельского Anus, то есть «низина»; это имя звучит уже в новгородских документах XII-XIII веков о сборе новгородской дани и десятины в пользу архиепископа с вассальных земель. За дату основания Олонца принят 1137 год, под которым он впервые упоминается. Но как селение он, вероятно, гораздо старше, а как город — во много раз моложе.
Начало истории Олонца как города (и одновременно его звездный час) это все-таки XVII век. Именно тогда он стал столицей русской Карелии.
1610-1617 годы - время опустошительной русско-шведской войны. Воспользовавшись смутой на Москве, шведы сумели отторгнуть от Русского царства огромные территории. По подписанному в Столбове близ Тихвина мирному договору Швеции достались Ивангород, Орешек, Корела, ижорские и приладожские земли — что там, она Россия чудом сохранила Новгород, оккупированный шведами в 1611 году. Карельские земли были опустошены шведами (успели здесь полютовать, впрочем, и забредшие сюда литовцы с «черкасами» — то есть запорожцами).
Именно после Столбовского мира происходит самая массовая, хотя и не первая, волна миграции православных карел с занятых Швецией территорий вглубь Московского государтва. Так складываются новые карельские субэтносы, существующие до сих пор, хоть почти и позабывшие, как говорить на родном языке — тихвинские, валдайские, и, конечно, тверские карелы.
После Столбовского мира древний Олонецкий погост оказался вблизи новой границы, и место на котором он стоял — стрелка рек Олонка и Мегрега — было в 1640 годах выбрано для строительства новой мощной пограничной крепости. И сюда же было посадить воеводу на управление прионежскими и заонежскими землями.
Острог в Олонце стал грандиозной по меркам русского Севера крепостью, по мощи превышавшей архангельскую. В конце 1660-х годов деревянные укрепления выгорели, но вскоре были восстановлены: оставить дорогу к Онеге незащищенной при постоянной угрозе вторжения «немецких людей» было нельзя.
В петровское время граница вновь ушла на запад; обветшавший острог сгорел вновь в 1741 году — но теперь его остатки за ненадобностью были разобраны. Так что о былой Олонецкой крепости остается судить по сохранившимся чертежам и планам и по археологическим находкам — да, раз уж вы сюда приехали, дать волю воображению.
Потеряв крепость, Олонец лишился и центральных функций. тому времени на берегу Онеги у него вырос молодой конкурент — Петровский Завод. И когда в 1801 году из восточнокарельских и каргопольских земель было решено создать новую губернию, именно Петрозаводск станет ее новым центром — хотя стремительно уходящий в тень Олонец успел-таки дать ей свое имя.
На территории бывшего острога в старинном купеческом домике расположился Олонецкий национальный музей карел-ливвиков. Небольшой, но очень уютный и душевный, он делает половину атмосферы города Олонца — опять же, перед грядущим путешествием по селам доза этнографии точно не повредит!
А еще перед поездкой по деревням надо подкрепиться - благо здесь в кулинариях можно найти и карельскую выпечку с непереводимыми названиями. Не калитками едиными жив Олонец, хотя и они здесь хороши!
Татчелица. Село креста и моста
Татчелица, или, по-карельски, Таччель, вплотную примыкает к Олонцу с северо-запада; это старинная деревня с несколькими сохранившимися кондовыми дореволюционными домами; заехать сюда, однако, стоит прежде всего ради сохранившегося здесь старинного резного придорожного креста.
Старинные поклонные кресты, некогда бывшие непременной частью русского сельского ландшафта, сейчас можно увидеть в естественной среде, кажется, только на севере. Возраст креста в Татчелице приближается к двум сотням лет; для сохранности его некоторое время назад поместили внутрь часовенки-футлярчика.
А каков дом, у которого стоит крест — по словам нынешних хозяев, 1907 года постройки!
Еще одна достопримечательность Татчелиц не столь стара, но тоже стоит внимания — подвесной мост через Олонку, жутковато раскачивающийся под ногами переходящих реку. Деревянные мосты — вообще, пожалуй, самая запоминающаяся и живописная деталь современного олонецкого ландшафта.
А нам пора дальше — самое интересное впереди.
Мегрега. Флоровская церковь — свидетель шведской войны
На самом деле, если вы едете в Олонец со стороны Питера и Лодейного поля, то именно Мегрега будет первой точкой на вашем маршруте. Это старинное село специфической северной планировки — вытянувшееся фасадами своих домов к реке, по которой и названо («мягри» по-карельски — барсук).
Карельской речи мы за весь день в окрестностях Олонца так и не услышали — но визуально больше всего язык присутствует именно в Мегреге: на карельский здесь продублированы не только адреса на домах, но даже надписи в сельском продмаге.
Впрочем, за главной достопамятностью Мегреги надо отправляться на дальний край села, на спрятанное в лесу (это очень по-карельски) кладбище. И именно кладбище, кстати, надо спрашивать у местных в качестве ориентира, если у вас нет с собою навигатора..
Это деревянная церковь Флора и Лавра 1613-1618 годов, живой свидетель кровопролитной войны со шведами.
Конечно, более скромная, чем признанные шедевры вроде не столь далеких Кондопожской или Гиморецкой церквей, она — один из старейших карельских деревянных храмов. Кроме, Флоровская церковь весьма необычна своей архитектурой и ближних аналогов в местном зодчестве, кажется, просто не имеет. Пишут даже, будто построена она по образцу каменных храмов Новгорода. Что же, выглядит и впрямь похоже на то.
Большая Сельга. Заповедник карельского быта
На восток от Олонца — еще одно must-see, деревня Большая Сельга (слово «сельга», означающее моренную пологую гряду — частый элемент местной топонимики).
Место это довольно известное и сейчас раскручиваемое властями как туристический объект (даже табличку «этнопарк» на въезде повесили!). Но это заслуженно — в Сельге, несмотря на сравнительную ее близость и доступность, будто законсервированный, сохранился цельный облик карельского села XIX-начала XX веков…
Виды здесь и вправду как в куда более глухих и северных местах. Не знаю, как тут в сезон — но в начале мая в Большой Сельге было очень пусто; встретились нам только нервные псы, которые никак не могли разобраться, то ли подойти к незнакомцам поздороваться, то ли цапнуть кого-нибудь из них за штанину.
Часовни и культовые рощи. Новинка и Пертисельга
В старинных карельских деревнях олонецкой округи сохраняются и донельзя любопытные памятники — культовые рощи.
Дерево (доброе, хвойное) в финно-угорском мире всегда играло сакральную роль. Хорошо иллюстрирует это карельский и финский обычай делать «карсикко» — особым образом меченые деревья (очищая от части ветвей или делая на стволе знаки или зарубки). Карсикко резали в связи со значимыми событиями: рождением, свадьбой, охотничей удачей, на умершего…. Такое дерево-знак могло посвящаться какому-нибудь святому и вдобавок приобретало особую связь с отметившим его.
Впрочем, это не специфически карело-финский феномен: обычай метить деревья и почитать рощи и известен, говорят, и на Каргополье, и на Вологодчине (и уж, конечно, у финнов и тюрок Поволжья — взять знаменитые кюсото и керемети марийцев, удмуртов и чувашей!)
Роща — и место молитвы и приношений, и маркер границы села, и его же защитник. И, конечно, подобающее место для того, чтобы поставить в ней часовню и хоронить мертвых...
Мы успели увидеть два находящихся рядом села с сохранившимися рощами и старыми часовнями в них — Новинка и Пертисельга.
Новинская роща с кладбищем и часовенкой невелика, но стройна, роща в Пертисельге больше и суровей.
В ее сердце спрятана часовня XVIII-XIX веков, посвященная святому Егорью.
Атмосфера здесь действительно особенная. Не давящая — но вот желание громко говорить и любую суету мгновенно как рукой сняло.
Приглядевшись, где-то удалось найти и отметки, похожие на характерные для карсикко:
Постепенно, впочем, приходит пора двигаться назад.
Не увидели мы за день многого — ни недавно найденного каменного креста XIV века в селе Еройла, ни еще нескольких заслуживающих внимания старинных деревень.
Но у путешествия в режиме сайгака есть неоспоримый плюс. Всегда остается, зачем оказаться в том или ином месте вновь.