Культура
Дмитрий Богачёв, продюсер
Первый немюзикл на мюзикловой сцене
В сокращенном варианте спектакль называется «Очень смешная комедия о том, как шоу пошло не так». Идея как раз в том, что всё в спектакле, который ставится любительской труппой общества любителей театра политехнического университета города Корнли, идёт не так.
По сюжету этого действа актёры некого провинциального английского театра
из вымышленного городка Корнли ставят детектив в стиле Агаты Кристи. Есть такой термин «герметичный детектив», когда в замкнутом пространстве собирается группа людей, и убийца находится среди них. Достаточно известная модель. И вот они за два с небольшим часа этой пьесы пытаются выяснить, кто же из них убийца.
Жестами, мимикой они пытаются играть этот детектив совершенно серьёзно, и очень сильно переживают, потому что у них ничего не получается, потому что то, что происходит на сцене, совершенно не соответствует тому, что вы слышите. Если закрыть глаза, вы будете слышать вполне себе серьёзную историю, но открываете глаза и видите совершенно что-то перпендикулярное. Вот на этом диссонансе и построена вся комедийность.
Физический театр
Фамилия человека, который придумал физический театр или театральную клоунаду, Жак Лекок. Он придумал это в середине 20-го века, если углубляться в историю. Он сам по первой профессии гимнаст, поэтому для него движение, выразительность движения и пластика – это два важных инструмента в его жизни, которыми он всегда пользовался.
Волею судеб он попал в театр «Пикколо Милано» Джорджо Стрелера в Милан и провёл там порядка 10 лет. Освоил достаточно глубоко комедию дель арте, и в школу своей театральной клоунады он привнёс принципы этой комедии со всеми её типажами, персонажами: Панталоне, Бригелла, Тарталья, Арлекино. Впоследствии он увлёкся греческой трагедией, изучал мелодраму, довольно глубоко постиг драматический театр, изучал французскую буффонаду, английский слэпстик.
Вот из этих всех компонентов родилась школа Жака Лекока. Я не уверен, что Слава Полунин её заканчивал, он называет себя последователем этой школы. Он знал Жака Лекока лично, кроме него это Пьер Ришар из известных артистов, Саша Барон Коэн, в общем, довольно много, и они все являются последователями этой так называемой театральной клоунады.
Чем клоун отличается от буффона? Клоун смеётся, клоун выставляет на посмешище себя, а буффон смеётся над аудиторией в широком смысле слова, не только над теми людьми, которые в зале, а вообще над миром. Это такая жёсткая, иногда запредельная сатира.
Спектакль, который мы собираемся представить российским зрителям, полностью основан на принципах театральной клоунады Жака Лекока. Мы будем троллить зрителей. Зрители будут троллить нас.
Ещё один важный момент, театральный артист существует в своём измерении, у него есть правило четвёртой стены, он забывает, что есть зрители в зале. Клоун всегда взаимодействует со зрительской аудиторией. Должна быть обязательно обратная связь. Мы провоцируем зрителя на встречную реакцию, чтобы он нас раскачивал.
Персонажи спектакля
В обычном театре раздвоение, есть человек реальный, а есть его персонаж. А у нас получается растроение, потому что у нас есть реальный человек, есть персонаж, которого он исполняет, есть персонаж, которого исполняет персонаж в этом спектакле. То есть это спектакль о спектакле, матрёшка получается. Есть Стас Беляев, есть Крис Бин – режиссёр, который играет роль инспектора в том самом спектакле про убийство.
Мы хотим новых красок, меня бы вполне устроило то, что я видел на Бродвее, и то, что я видел в Лондоне. Но режиссер хочет новых красок, режиссёр считает, что органика российского артиста лучше, она глубже, она тоньше. Ну, что греха таить, русские артисты – это школа.
У нас все театральные артисты, но ни у кого практически нет вот этого навыка театральной клоунады. И вот это то, чем мы купили очень многих, которые работают не за деньги, не за славу, а за интерес.
Мы пригласили не только английского режиссёра, мы ещё и декорации, и костюмы решили сделать там, где это умеют делать хорошо. У нас костюмы шьют хорошие, с декорациями всё сложнее.
У нас есть персонажи, у нас есть зрительный зал и у нас есть третий участник спектакля – это декорация, это полноценный участник спектакля. Она живая, она постоянно взаимодействует и со зрителем, и с персонажами. Поэтому чтобы создать такую конструкцию, нужно было пройти бесконечно длинный путь.
Вспомните Чарли Чаплина, в основном это непрерывная последовательность гэгов, очень динамичных, с падениями, подскальзываниями на банановый кожуре, иногда очень простых, но всегда очень эффектных. Здесь по этому же принципу поставлен спектакль, каждую минуту, без преувеличения, если не каждые 30 секунд что-то происходит на сцене. Зрительный зал хохочет так, я не могу передать, все 2 часа хохочут, и на Бродвее, и в Лондоне.
Персонажи говорят на литературном языке, на котором как бы написана пьеса как бы Агаты Кристи. Причём, когда мы переводили это и адаптировали именно с английского на русский, мы в качестве образца брали классические переводы Конан Дойля на русский язык, Агаты Кристи.
Артисты, между прочим, профессиональные, они достаточно легко справляются, они начинают импровизировать. Но здесь речь идёт о любительском театре, и поэтому у них всё идёт не так, каждый пытается исправить ситуацию, как он считает нужным, и от этого все только усугубляется. Абсурд нарастает просто к финалу настолько, что уже думаешь, что ещё может здесь произойти, и происходит.
Настя Стоцкая играет роль примадонны, то есть такой голливудской дивы, которую где-то на 15-й минуте вырубают дверью. Она теряет сознание, прямо на сцене падает. И трое артистов вокруг неё продолжают с ней разговаривать, продолжают играть свои роли, при этом она лежит без движения. Красиво лежит, голая. Потом её вытаскивают через окно за ноги, это тоже отдельная сцена, которая приводит зал в состояние просто истерики от хохота, потому что они за ноги, за руки пытаются незаметно от зрителей, пока идёт другая сцена, вытащить со сцены через окно за кулисы.
Коммерческий театр
Мы как были, так и остаёмся коммерческим, не дотационным театром, независимым ни от каких субсидий, хотя в Москве почти все театры бюджетные.
Мы ставим все постановки на деньги, которые получаем от продажи билетов.
Люди говорят, что искусство должно обязательно датироваться. По-своему они правы, потому что есть искусство некоммерческое, и это искусство действительно должно датироваться. У нас здоровый баланс между искусством и бизнесом.
Очень хороший пример – театр Метрополитен-опера в Нью-Йорке. Он наполовину дотационный, но это не бюджетные деньги.
Если 3,5 года назад людям удалось за границей сделать уникально талантливый, фантастический, продуманный продукт, фантастически продуманный, он работает 100 из 100, почему бы ему не быть коммерческим, при этом не являться предметом искусства? Надеемся, что и театральные критики, и эксперты присоединятся, когда посмотрят этот спектакль, они поймут, что это искусство.
Принцип работы с артистами
Мы, как продюсеры, как творческая команда, стараемся добиться того, чтобы именно в этом спектакле артисты максимально долго находились в образе, не выходили из него, даже когда они заканчивают репетиции или закачивают спектакль. То есть в обычную жизнь они переносят свой менталитет или систему координат своих собственных персонажей. Это очень сильно помогает импровизировать, находить какие-то творческие решения в сложных бытовых ситуациях.
Но самое главное, чтобы они по окончании проката из этого образа вышли. Потому что каждый образ в этом спектакле – это образ определённого клоунского типажа, один наивный, другой агрессивный, третий просто самоуверенный актёр-актёр.
Можно сказать, им прививку делают в самом начале репетиционного процесса и всячески способствуют и поощряют, чтобы они постоянно находились в образе. Идут на обеденный перерыв – они в образе, идут на интервью в образе, домой в образе.
Каждая репетиция начинается с разминки, с разогрева. Это когда друг другу бросают мяч или жестикулируют специальным образом, когда все становятся в круг. Разминки очень важны в таком физическом театре, люди должны находиться в отличной форме, потому что в какой-то момент нужно делать кульбит, кувырок, нужно владеть своим телом, и тело должно быть разогрето. Внимание должно быть, потому что очень много технических трюков в самом спектакле с декорациями, когда что-то падает, что-то загорается, взрывается, нужно быть предельно внимательным, потому что когда актрису, например, зашибают дверью, она должна стоять в правильном месте, чтобы её зашибло понарошку, а не по-настоящему.
Менеджеры сцены вовремя должны подавать предметы реквизита, вовремя что-то оттаскивать, включать, нажимать, дёргать за какие-то верёвочки, потому что это всё завязано в один большой процесс.
Можно вообще конкурс устроить на продажу возможности посмотреть спектакль за кулисами, потому что там отдельный спектакль происходит. Там такой дурдом.
Евгений Додолев, российский журналист, автор программы «Мимонот» на Радио Медиаметрикс
Полный текст интервью на mediametrics.ru
