В шестидесятые годы в ГДР отношение немцев к русским (для местных мы все были «русскими») было в целом доброжелательным. Хотя, скорее всего, часть людей просто хорошо скрывали свою враждебность. Не зря же при заступлении в караул в "день Х", то есть в годовщину антисоветского восстания 17 июня 1953 года, нас в ГСВГ особо инструктировали по поводу возможных провокаций со стороны населения.
В 1963 году, как раз на десятилетие восстания, я был в наряде, охранял склад ГСМ. Часа в три ночи появился проверяющий - полковник из штаба дивизии вместе с начкаром. Полковник дал вводную: "Пожар на объекте!". Я вначале просигнализировал в караульное помещение, затем подбежал к огнетушителю и условно изобразил тушение пожара. Проверяющему это не понравилось, он скомандовал действовать по всем правилам: снять огнетушитель с противопожарного щита и следовать инструкции. Я так и сделал, но огнетушитель оказался просроченным и сработал сам по себе. Штабного полковника залило пеной до пояса, мне же досталось по самый комсомольский значок. Так повышенная бдительность начальства в "день Х" обернулась конфузом.
Однажды я ехал с начальником клуба части в трамвае. Закупали мы с ним в городе краски для плакатов. Капитан уступил место вошедшей пожилой немке. Она, полагая, что офицер не владеет немецким, достаточно громко сказала случайной соседке: "Свинья знает своё место". Офицер промолчал, но когда трамвай приблизился к остановке, потребовал, чтобы водитель подозвал постового полицейского, которому и сообщил на хорошем немецком о происшествии. Ни слова не говоря, полицейский высадил хамку и повёл её в участок.
Как-то с земляком пошли в увольнение в город. По пути решили заглянуть в гаштет. Чтобы не мелочиться и не дёргать лишний раз кёльнера, сразу заказали по двести граммов шнапса и по бутылке пива. Хозяин гаштета сам принёс в двух высоких кружках пиво и в двадцати стопочках по двадцать граммов шнапса. Нас такие мизерные порции удивили, но просить более подходящую посуду не хотелось. Пришлось пиво быстро употребить не в качестве закуски, а только, чтобы освободить посуду под шнапс. Слили его в эти кружки и выпили без закуски, занюхав и вытерев рот рукавом шинели. Встали, собрались уходить. Тут к нам из-за соседнего столика подошёл пожилой немец из большой компании таких же ветеранов не знаю чего, а может, просто соседей или приятелей. На сносном русском языке он объяснил, что его друзей удивила и понравилась наша манера пить помногу одним махом. Они хотят угостить нас такой же дозой спиртного. А мы особо и не возражали. Увольнение удалось…
В те годы ещё служили в ГСВГ своеобразные командиры - фронтовики. Танковый полк в Иене дислоцировался неподалёку от почти полностью вывезенных в Советский Союз знаменитых заводов оптического оборудования "Карл Цейс". И как-то раз во время ужина в ресторане командир этого полка, будучи сильно навеселе, повздорил сначала с кем-то из немцев-посетителей, а потом и с обслуживающим персоналом. Недолго думая, он смотался на машине в свою часть, поднял по тревоге танковую роту, на бешеной скорости подогнал её к "провинившемуся" ресторану и направил танковые орудия на здание. Конечно, началась дикая паника, все в чём были, бросились на улицу. Сейчас и не вспомнить, был ли наказан этот "герой», и если да, то каким образом…
Конечно, неженатым военнослужащим приходилось туго без женской ласки. Дело молодое! Сверхсрочники рвались в отпуск, чтобы обзавестись на родине законной женой. К себе на Украину съездил наш бравый красавец-старшина Лазоренко и вернулся с восемнадцатилетней девушкой-селянкой, после чего начал гонять нас на вечернюю прогулку под окнами своей квартиры, заставляя всю батарею распевать: "Раз, два, три, калина, чернявая дивчина". А сама "чернявая дивчина" слушала наше пение у открытого окошка, млея от таких знаков внимания своего мужа. Старшина другой батареи, Омельченко, привёз с той же Украины уже немолодую и многоопытную жену Веру, сразу устроившуюся официанткой в офицерскую столовую. И в части появилась отрада не только для законного супруга…
Солдаты решали "половой вопрос" в зависимости от случая и личной расторопности. Некоторые стремились попасть в команды, которые направлялись в Союз за молодым пополнением. Такая поездка означала не только полмесяца достаточно вольготной жизни, но и сулила любовные приключения. В Польше в те годы было очень туго с продуктами, и полячки приходили к нашим воинским эшелонам, зная об иного рода голоде, который испытывали русские солдаты. За килограмм сливочного масла или пару банок тушёнки солдат получал от "пани" всё, что ему требовалось.
В Восточной Германии женщин за проституцию в те годы наказывали весьма своеобразно - поселяли на несколько лет в бараки, под надзор полиции. И в Гере, на окраине города, в полукилометре от нашей части, было три таких барака, где жили проштрафившиеся разновозрастные "жрицы любви". Самые голодные в этом смысле бойцы с риском быть пойманными гарнизонной комендатурой или немецкой полицией отваживались бегать к ним. В качестве оплаты брали с собой сигареты, шнапс, ту же тушёнку или рыбные консервы, а то и месячное солдатское жалованье - пятнадцать марок. Но и бойцы комендантского взвода не лаптем щи хлебали: они устраивали засады в кустах вокруг бараков, а иногда умудрялись затаиться даже на козырьке над входом в барак. Попавшимся тут же давали десять суток гауптвахты.
Был и ещё один способ удовлетворения половых потребностей. К территории нашей части с одной из сторон примыкали дачные участки горожан, поздней осенью и зимой безлюдные. Там и назначали свидания солдаты, нашедшие себе подруг-немок. Почему-то любовницами наших солдат были преимущественно девчонки до восемнадцати лет или "фрау" прилично за сорок. Последние обустраивали встречи весьма обстоятельно: приносили с собой одеяла, еду, выпивку, презервативы, полотенца - на все случаи половой жизни…
Когда дембельнувшийся на год раньше меня полковой повар предложил мне в наследство свою "даму сердца", но я, памятуя свой первый подобный опыт, отказался. А первый опыт заключался в следующем. Уходил "на гражданку" мой земляк. У него загодя было назначено свидание с немкой, на которое он попасть до отправления своего эшелона уже никак не успевал. Вот и попросил меня, молодого солдата, пойти на свидание вместо него, дал её фотографию. В назначенное время я перебрался через забор, встретился с немкой, показал ей фото, познакомился, и мы рванули подальше от расположения части. Девушка привела меня на кладбище и предложила заняться любовью на засыпанной снегом могильной плите. Я был так ошарашен, что мгновенно ретировался, даже не попрощавшись…
А однажды полк потряс совершенно невероятный случай. В окрестностях Геры у нас был свой свинарник, где на постоянной основе несли службу несколько человек из хозвзвода - свинари. Многие завидовали той свободе, которой они пользовались. К примеру, они могли обменять у местного населения свинину на шнапс. Горячую еду им завозили раз в сутки, ночевали они тоже в своём свинарнике. Однажды по какому-то вопросу там решил побывать заместитель командира полка по тылу подполковник Чулков. Приехал он в свинарник, а там никого нет. Ходил он, ходил меж свиней и вдруг слышит откуда-то сверху звуки гитары. Оказывается, в свинарнике имелось чердачное помещение и к лазу наверх была приставлена лестница. Подполковник, хоть и был грузен и неуклюж, не поленился забраться на чердак. Здесь челюсть у него отвисла надолго. Там оказалась женщина-инвалид лет сорока, без ноги. Её протез служивые умыкнули и надёжно спрятали. И немка уже полмесяца, вначале по принуждению, а затем и в охотку, находилась на чердаке в качестве коллективной любовницы всей команды свинарей. Солдаты, надо отдать им должное, кормили её как следует, регулярно поили спиртным и, как она честно призналась, не обижали и любили очень. Пришлось подполковнику срочно менять всю команду...
Да и жёны некоторых офицеров и сверхсрочников не отличались строгостью нравов. Были всё же исключения от «совьетико морале». Оно и понятно. Мужчин вокруг хоть отбавляй, а в основном женщины не работали, сидели дома и жили в полном безделье и скуке. Пример - жена одного сверхсрочника по имени Жанна. От одного из солдат-москвичей я знал, что он с ней путается. Но однажды, когда полк был на стрельбах и в расположении части оставались только семьи и дежурная команда, у Жанны на квартире случилась шумная пьянка с голыми плясками на столе. Застукали в три часа ночи вместе с Жанной троих солдат из хозвзвода. Дело кое-как замяли, учитывая, что у них была маленькая дочь.
Развелись супруги уже в Союзе…
Падение морального уровня коснулось и офицеров. В течение трёх дней выслеживали молодого лейтенанта Литовченко, командира огневого взвода Второй батареи. Было известно, что он связался с проституткой на семнадцать лет старше его, но где они встречались, никто не знал. Пытались ловить его по адресам прежде снимавшихся ею квартир. Когда его на четвёртый день поисков доставили в часть, он написал командиру полка рапорт с просьбой разрешить жениться на немке. На этом рапорте командир части лично вывел буквально такую резолюцию: "Хрен тебе в жопу!"
Любвеобильного лейтенанта после поимки в 24 часа выслали для прохождения дальнейшей службы на Камчатку. Остудить немного свой пыл любовный…
(навеяно из воспоминаний различных коллег по ГСВГ)
Если Вам всё же интересны мои публикации, поставьте палец вверх, подпишитесь на мой канал и поделитесь рассказом с друзьями в соц.сетях — тогда они будут чаще появляться в Вашей ленте новостей. А я буду стараться писать ещё. Спасибо за внимание.
