О том, что Гюльфем — очень странный персонаж, историки говорят уже давно. Смущает то, что ее, женщину, потерявшую ребенка от султана и ставшую ему неинтересной, почему-то не отправили в Старый дворец, а оставили в Топкапы. При этом ее очень уважали. Все, включая Хюррем-султан. И возможно, мнение о том, что Гюльфем была наложницей султана — ошибочно.
Она была его родственницей. Такая интересная версия озвучена в книге «Sultan Suleyman I. und seine Frauen» S. Woronzow-Daschkow.
В ней говорится, что Гюльфем была женой султана Баязида и родственницей Хафсы, матери султана Сулеймана. Данная версия основывается на том, что у Баязида действительно была наложница Гюльфем. И почему-то она, после смерти Баязида, не отправилась в Константинополь вместе с остальными вдовами и остатками гарема, а поехала жить во дворец к шехзаде (будущему султану) Сулейману и его матери Хафсе. Вероятно, дело именно в родственных связях. Есть версия, что обе они были знатными албанками и являлись двоюродными сестрами. Только одна была наложницей (или женой) султана Баязида II, а вторая - женой шехзаде (будущего султана) Селима I.
Кроме того, та же Гюльфем отправила поздравительное письмо Селиму Явузу (Грозному). Она в 1512 году поздравила его с тем, что он, наконец, занял османский престол. Могла ли такое письмо отправить рядовая наложница из гарема его сына Сулеймана? Конечно же, нет!
Хафса покинула этот мир в 1534 году, а Гюльфем осталась во дворце, причем ее все почитали, она была очень влиятельной женщиной. В своих письмах Хюррем-султан часто упоминала о Гюльфем в положительном ключе. Вряд ли бы она писала любимому о здоровье потенциальной конкурентки за его сердце, пусть даже бывшей.
Единственный момент, который может всех смутить — это казнь Гюльфем. Неужели Сулейман казнил бы свою родственницу, тётку? Вряд ли. Но ведь нет никаких четких доказательств того, что смерть Гюльфем была именно такой, от наказания.
Версия о казни возникла из-за ошибочной интерпретации надписи на ее надгробной плите - «Мученица». Но в Османской империи такую надпись делали не только на надгробиях казненных, но и умерших от болезней или в результате несчастных случаев.
