Репрессии против калмыков в 1940-х годах
В конце 1943 года по решению Президиума Верховного Совета СССР началась ликвидация Калмыцкой АССР, и всё коренное население Калмыкии было депортировано в Сибирь. О том, как калмыцкие семьи пережили эти репрессии и смогли сохранить свою культуру, рассказывают герои фотоистории Елены Хованской.
Зимой 1943-го около сотни тысяч калмыков лишились дома. В вагонах для скота их везли в Омскую, Новосибирскую, Свердловскую, Тюменскую и другие области. Всего в ссылке погибли около 40 тысяч человек — это более половины общей численности калмыцкого народа.
Культурный центр (кинотеатр) «Родина» в Элисте — сборный пункт, где собирали калмыков для дальнейшей депортации в Сибирь. Здание внесено в список объектов культурного наследия Республики Калмыкия.
Фото: Елена Хованская
Лошади на выпасе. Шатта, Калмыкия.
Фото: Елена Хованская
Нина Доржиновна Боваева: «Декабрь 1943. Пришли два солдата. Русские. Я их накормила. Они сказали забирать всё самое ценное с собой, потому что мы поедем очень далеко. Но так и не сказали, куда. Сказали только, что кукол брать не надо, а вот чемодан с шерстяными платками помогли донести и погрузить. Потом я их вспоминала добрым словом: в Сибири я обменивала свои платки на еду».
Нина Доржиновна Боваева. Посёлок Шатта, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
Овцы преодолевают суховей в степи. Калмыкия.
Фото: Елена Хованская
Энчи Колцуевич Царцаев: «Везли хуже, чем скот, а куда везли — непонятно. Пришлось прорубить дырку в дне вагона и туда справлять нужду. За всю дорогу солдаты принесли два ведра похлёбки. Шестнадцать суток ехали. На каждой остановке выгружали трупы».
Любовь Бадмаевна Майорова: «Нас привезли в Омск, потом мы попали в село Семёново. За дорогу обовшивели настолько, что когда стриглись, на снегу была чёрная куча от вшей и гнид. Отцовский тулуп обменяли на буханку хлеба за 300 рублей и делили по маленькому кусочку. Собирали ягоды. Затем нас отправили в Ханты-Мансийский округ, на рыбообработку».
Любовь Бадмаевна Майорова в своём доме. Элиста, Калмыкия.
Фото: Елена Хованская
Юмасинский рыбоучасток, где работала Любовь Бадмаевна. Деревня Юмас. Январь 1951. Фото из личного архива Л. Б. Майоровой.
Фото: Елена Хованская
Алена Бамбышеевна Лиджиева раньше помимо основной работы преподавала игру на домбре для детей — «чтобы традиции калмыцкие живы были». «Сибиряки — люди хорошие, добрые, делились чем могли. Обуви не было — нам такие деревянные колодки давали толщиной в четыре пальца, к ним гвоздями была ткань прибита, и портянки — обмотки из мешковины. Работали много. А еще мы ели мясо после охотников: они шкурки сдавали в заготконтору, а тушки бросали. Собак варили и ели. Всякое было».
Алена Бамбышеевна Лиджиева. Посёлок Ергенинский, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
Цветущая степь в Калмыкии.
Фото: Елена Хованская
Со своей будущей женой Пётр Иванович Семёнов познакомился в 1948 году, в бараке, где девушка со своей семьёй и другими соотечественниками отбывала ссылку. Первым подарком юноши была домра, которую он сделал для Марии сам. Через год они поженились.
Семёнов Пётр Иванович во дворе своего дома. До девяностолетия мужа Мария не дожила. Цаган Аман. Калмыкия.
Фото: Елена Хованская
«Калмыкия нам часто снилась и у всех была одна мечта - вернуться на родину». Из личного архива Семёнова Петра Ивановича
Фото: Елена Хованская
Семёнов Пётр Иванович с женой Семёновой (Батуевой) Марией Бадма-Горяевной. Сибирь, 1953 год. Из личного архива.
Фото: Елена Хованская
Из личного архива Семёнова П. И.
Фото: Елена Хованская
Мария Александровна Ендонова рассказывает, что в Сибири запрещалось даже говорить на калмыцком языке — боялись заговоров, но люди все равно не забывали традиций и обращались к вере: «Когда отмечали калмыцкие праздники, закрывали окна и зажигали лампадки. Конечно, не любили тех, кто молился, кто верил в Бога. Но это давало нам силы».
Домашний алтарь. Элиста, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
Александра Эрдниевна Галеева была депортирована в конце 1943 года. Она слепа уже пятнадцать лет, но говорит, что видит душой. Ночами Александра Эрдниевна перебирает чётки, читает молитвы. Многие просят ее помолиться за здоровье, и она им помогает.
Этим чёткам уже больше трёхсот лет – они передаются в семье Александры Эрдниевны из поколения в поколение по женской линии. Элиста, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
17 марта 1956 года калмыки были реабилитированы, им было разрешено вернуться на родину, а в 1991 году российским парламентом депортация калмыков была признана актом геноцида. «Когда нас реабилитировали, по центральному радио неожиданно для всех пустили калмыцкую песню. Калмыки слушали и плакали. Пока звучит калмыцкий язык — калмыки живы!» — вспоминает Борис Убушиевич Очиров, председатель Союза репрессированных народов Калмыкии. Он создал уникальный музей, который стал частью мемориального комплекса «Исход и возвращение».
Музей депортации калмыков находится в вагоне-теплушке. В таких калмыков вывозили в Сибирь в декабре 1943 года. Элиста, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
Экспонаты вагона-музея сталинской депортации калмыков. Элиста, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
Создатель музея Борис Убушиевич Очиров. Элиста, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
«Хочется, чтобы это не повторялось больше. Нужно быть очень хорошими, глубоко анализирующими историками, чтобы правильно писать историю. Народ всегда остаётся народом: трудится, радуется жизни. И всё это нужно отражать, так, как люди это чувствовали», — говорит Нина Санджарыковна Уланова, председатель благотворительного Фонда им. Номто Очирова «Наследие», который занимается сохранением и возрождением истории и культуры калмыцкого народа.
Уланова Нина Санджарыковна около памятника жертвам сталинского геноцида. Элиста, Калмыкия
Фото: Елена Хованская
Жительница посёлка Яшкуль: «Мы много работали, голодные, обмороженные, без тёплой одежды и обуви. Страшно вспомнить, как выживали. Но выжили, и язык свой сохранили, и традиции, чтобы передать нашим детям и внукам. Мы верили, что вернёмся домой».
Жительница посёлка Яшкуль. Калмыкия
Фото: Елена Хованская
