Нидерландская художница Юдит Лейстер написала один из величайших автопортретов в истории искусства.
Но в истории искусства её не существовало до конца XIX века.
Звездная биография
Итак: на нашем простом харлемском дворе первая половина XVII-го века. Золотой век голландской живописи в самом разгаре (хотя тогда его так, конечно, никто не называл).
Юдит Лейстер, дочь пивовара, вероятно, немного училась у друга семьи Франса Халса и даже была крестной его дочери Марии, но точно неизвестно, где же она так счастливо наткнулась на художественное образование. Как и Халс, она вдохновлялась караваджистами утрехтской школы и рисовала портреты, натюрморты и жанровую живопись — в общем, вела банальную творческую жизнь нидерландского художника того времени. И достигла в своём ремесле значительных успехов — один современный критик даже назвал её «путеводным светом» в искусстве (в переводе с голландского фамилия Leyster — lodestar, «полярная звезда»).
В 1633 она стала первой женщиной (по другой версии — второй), которую приняли в Гильдию Святого Луки — союз художников Харлема. По тем временам важное признание официального статуса — она была не просто женщиной, которая малевала картинки для души, но профессиональной художницей с социальным пакетом, перспективами карьерного роста и клеймом соответствия её картин высоким стандартам качества. У неё появилась своя студия и ученики (причём мужского пола — и это как бы важно, потому что если мужчины почитают тебя за авторитет в каком-то деле, то всё — мгновенный успех). Ей было всего 24 года.
Но потом к Лейстер постучался патриархат и ей пришлось оставить хорошую сольную карьеру — она вышла замуж за коллегу по станку Яна Моленара. Вероятно, она работала с ним в одной студии, но в остальном её главной заботой стала простая женская доля: хозяйство и пять детей.
Казалось бы, вполне неплохо для женщины из среднего класса в XVII-то веке: пусть финал и предсказуемый, но сколько же успехов было до него! Да? Нет. Имя Лейстер забыли на несколько веков.
JL
Каток канона неумолим. Из-за похожего стиля её картины часто путали с произведениями того же Франса Халса, человека, которого история назначила лицом и амбассадором Золотого века голландской живописи. Наверное, это можно было бы считать комплиментом, но каток пошёл дальше — на некоторых картинах Лейстер ушлые торговцы живописью (той самой, что есть отражение великой души и таланта художника) подделали подпись Халса, чтобы продать её картины подороже. Другие её произведения тоже лишили имени: по гамбургскому патриархальному счёту картины «жены Моленара» стали «картинами Моленара». Логично? Логично. Лейстер вымарали из истории искусства.
Только в конце XIX века эта картина, The Carousing Couple (1630), вернула Лейстер в историю. Её продали Лувру как «одно из величайших произведений Франса Халса», но под поддельной подписью более известного и дорогого автора нашли наконец подпись Лейстер — инициалы и звездочку.
Дилеры начали судиться друг с другом из-за денег, и почти никто не испытал благоговейного трепета из-за того, что в истории обнаружилась художница схожего с Халсом таланта. И эта путаница не была разовой акцией — амстердамский Рейксмузеум, например, купил другую «известную работу Халса» — The Merry Drinker (1629). Сейчас картина выставляется под фамилией Лейстер, а её подпись можно легко разглядеть — вон она, черненькая J* и дата на стене.
Всего Халсу приписали восемь картин Лейстер — когда истинное авторство было установлено, полотна магическим образом подешевели почти на четверть. Вот так вот попробуешь отделить автора от его творчества, да-да.
«Современная бизнес-вумен»
Вернемся к автопортрету.
Художники постоянно рисовали автопортреты, и по разным причинам. Кто-то изучал с помощью автопортретов человеческое лицо, эмоции, позиции тела; кто-то зарисовывал себя для любимых родственничков (вспомните Моленара); кто-то отмечал таким образом важные события в жизни и в социальном статусе (Рубенс объявил о своей свадьбе автопортретом с женой). Рембрандт, например, рисовал себя почти сотню раз в разные годы жизни — некоторые автопортреты он делал исключительно для того, чтобы запечатлеть, как меняется со временем (а мы ещё считаем, что миллениалы постоянно занимаются саморефлексией).
А вот автопортрет Лейстер — рекламный. Вы только посмотрите на него — наглая, уверенная в себе женщина, локти расставила, отважно занимает пространство, рисует! Очень непохоже на традиционное изображение женщины на классических картинах — лежащих в лесу\на диване\спящих\в ванной\ждущих, пока их спасут. А ещё она улыбается, причём даже не смиренно, нет — самоуверенно! Это вообще для изображений женщин в классическом искусстве что-то новенькое. Она показывает, во-первых, что является профессиональной художницей и процветает (дорогая одежда, в которой, конечно, никто в студии на самом деле не работает, и стул с позолотой), и, во-вторых, прекрасно себя чувствует в мужском художественном мире.
На инфракрасном снимке картины видно, что сначала на холсте тоже была Лейстер. По сути, это было мета-полотно: Лейстер рисовала себя, рисующую себя.
Но потом она передумала и поместила на холст флейтиста — её картины с артистами и тусовками были популярны у покупателей.
В итоге её автопортрет транслирует сразу несколько идей: я — крутая и успешная художница, я отлично рисую портреты, а ещё могу в жанровые сценки. Учитесь, артеры, как надо свои услуги рекламировать!
