С Элеонорой Артуровной было сложнее. Она была первая, кого встретил Иван Иванович в школьном коридоре. Выпускник пединститута Иван Иванович Ивушкин оторопел: мимо шла смуглая красавица. Чёрные, прямо искрящиеся волосы – до плеч. Едва ли она удостоила взглядом своих тёмно-карих глаз невысокого рыжеволосого парня с разбежавшимися по всему лицу крупными веснушками. Иван Иванович терялся при встречах с этой ошеломляющей цыганской красотой. Не находилось ни единого нужного слова!..
Между тем, приближался октябрь. А вместе с ним – профессиональный праздник, День учителя. Иван Иванович – не хуже Виталика Кузьмина – изгрыз ручку, но написал стихи. Полупоздравление, полупризнание. Купил огромный букет ромашек. Представил, как хороша будет Элеонора Артуровна с этим букетом. Набрался смелости, вошёл в учительскую. У окна разговаривали Элеонора Артуровна с Дианой Андреевной. Иван Иванович расслышал последнюю фразу Элеоноры Артуровны:
- Да ну тебя… - с досадой говорила она. – Обычный неудачник.
Диана Сергеевна, смеясь, в чём-то убеждала подругу. Ивушкин оторопел: неудачник?.. О ком это она?.. А когда вдруг понял, что это – о нём, очень удивился: почему неудачник?.. Иван Иванович был уверен, что всё у него складывается очень удачно. Институт – с отличием. Работа, без которой не представлял жизни. Его любимый 1-Б – самые умные, добрые, талантливые дети. Надо же было случиться такой удаче: все эти дети собрались в 1-Б , и этот 1-Б дали ему, молодому специалисту.
Слова Элеоноры Артуровны не вызвали обиды. Только недоумение: почему неудачник?.. А что же тогда удача?..
Размышляя об этом, Иван Иванович вручил букет огромных, глазастых ромашек завучу, Ольге Никитичне. Её муж, физрук Юрий Степанович, задумчиво перечитывал поэтические строки, пока его не осенило: Ольга Никитична, безусловно, у него красавица, но её красота как-то не напоминает цыганскую… И хорошо, что физрука осенило… А то в его голове уже зрели разные коварные мысли, как объяснить этому рыжеволосому молодому специалисту, что на чужих жён заглядываться не годится…
Теперь, уходя в армию, Иван Иванович беспокоился. Нет, Элеонора Артуровна – прекрасный учитель. Гораздо опытнее его. Но Кузьмина хорошо бы учить не только решать задачи. А и беречь бабушку, которая из всей родни осталась у него одна. А кто будет с отличником Славским мечтать о дальних походах и путешествиях, об исследованиях и открытиях?.. Кто похвалит Васильковых за красивые косички? Ведь всё это – так важно! А Элеонора Артуровна может посчитать это мелочами.
… Удивительно, но в армии с первых дней рядового Ивушкина и командиры, и сослуживцы стали звать Иваном Ивановичем. То ли узнали, что он на гражданке работал учителем. То ли – из-за привычки Ивушкина всё подробно объяснять.
По школе Ивушкин скучал. Ему снились детские тетрадки. Заливистые школьные звонки. И… Элеонора Артуровна. Она ничего не говорила. Только надменно и оценивающе смотрела на Ивушкина в форме рядового мотострелковых войск…
Однажды Иван Иванович сидел на скамейке, собираясь съесть эскимо. Впереди был целый день солдатского увольнения. Не успев развернуть эскимо, услышал приближающийся детский плач. Вскочил, сунул в карман эскимо. По дорожке шла девчушка и горько плакала. Оказалось, Дружок, щенок с белыми лапками, свалился в озеро. Мишка полез за ним, но вылезти не смог: берег скользкий, и Мишка срывался в воду. Мишке там по шейку. Щенка он держит над головой. Ивушкин вытер мокрое лицо девчушки, дал ей мороженое. С удивлением отметил, что малышка похожа на его Стешу Ромашкину из 2-Б.
Подбежали к озеру. Маленький Мишка мужественно и бережно держал щенка над головой, хотя его посиневшие губы дрожали от холода. Ивушкин взял щенка, за обе руки вытащил на берег Мишку. Велел детям быстро бежать домой.
С этого дня служба пошла веселее. Мишка с Настей прибегали из деревни к Ивану Ивановичу на КПП.
А ещё в армейских буднях Ивушкина появилась… не то, чтобы радость. Скорее, робкое её ожидание. Но сердце замирало, а потом начинало стучать учащённо – когда в солдатской столовой встречался взглядом с медсестрой, сержантом Калинкиной. Ивану Ивановичу казалось, что он куда-то проваливается, но не падает, а наоборот – взлетает. Сколько в Машином взгляде было тепла и ещё чего-то такого, что ему так хотелось увидеть в глазах Элеоноры Артуровны…
Сослуживцы давно подшучивали, что вот и нашлась Ивану Марья. Даже внешне они были похожи: оба рыжеволосые, с золотистыми веснушками. И Маша, и рядовой Ивушкин сильно смущались. И ещё ни разу не поговорили толком. Но однажды Маша выручила Ивушкина, прямо спасла его от наряда вне очереди. В одно из недавних увольнений рядовой Ивушкин с местными ребятами ходили в лес. Ивану Ивановичу очень нравилось узнавать в здешних Денисках, Ольках, Маринках своих, из 2-Б.
На этот раз без приключений не обошлось: забросили мяч на высокий клён. Пытались сбить, но мяч крепко запутался в ветках. Иван Иванович быстро с этим справился, только рукав оказался разорванным. Сержант Калинкина, увидев возвращающегося из увольнения Ивушкина, ахнула и потащила его к себе в медпункт. И так искусно зашила рукав, что старшина Дугин ничего не заметил.
А потом пришёл тот день, когда к дежурному на КПП Ивушкину прибежала Настя и сбивчиво рассказала, что мальчишки откопали в лесу мину и сейчас пытаются её раскрутить! Поймав за руку первого проходившего солдата, Ивушкин оставил его вместо себя. И помчался с Настей на ту почти заросшую поляну… Отшвырнул Дениса, крикнул им с Настей:
- Бегите!..
Осторожно взял проржавленную мину из рук Мишки, положил её на землю. Успел подумать: какая она страшная, эта старая мина… Как мог, подальше отбежал с Мишкой. Упал на землю, закрыв собой пацана. Сам взрыв Иван Иванович слышал как-то отдалённо. Наверное, оттого, что оглушительно стучали сердца – и Мишкино, и его собственное…
В госпитале Ивушкин пришёл в себя на пятые сутки. Лежал и слушал странные фразы:
- Не выживет… Да и жить ему просто не с чем. Лёгкое прямо разорвано (Иван Иванович понял, почему ему так больно дышать). Голову по частям собирали…
Дальше – что-то непонятное о группе крови.
Как тогда, когда Элеонора Артуровна говорила про неудачника, так и сейчас Ивушкин не понял, о ком это говорят: не выживет. Он постоянно чувствовал, что куда-то проваливается. Он видел берег озера, в котором стоял Мишка со щенком. На этом берегу стояли Настя, Денис, Мишка, медсестра, которая – сейчас Иван Иванович это понял – так сильно, по-настоящему любила его. Он понял, как это хорошо, и как ему это нужно - чтобы его очень любила сержант Калинкина. Он не мог понять, правда ли к оконному стелу приникли лица Насти, Дениса и Мишки, или это ему кажется. И правда ли, что у кровати сидит Маша и тихонько плачет. Потом он видел в окно отъезжающего от военкомата автобуса маленькие машущие ладошки, которые постепенно становились крыльями птичек. Проплыла Элеонора Артуровна, и Иван Иванович с удовольствием заметил, что взгляд у неё теперь не надменный, а тёплый и добрый, как у Маши Калинкиной. Ивану Ивановичу стало очень спокойно за свой 2-Б.
И всё это умещалось на травянистом берегу небольшого озера. Берег то приближался, то отдалялся. И – всепоглощающее счастье, когда Иван Иванович слышал удивлённый голос доктора:
- Надо же! Ни единой царапины!.. В рубашках, должно быть, родились.
В момент сознание Ивушкина стало очень ясным, и он понял, что доктор говорит о Насте, Денисе и Мишке. Облегчённо закрыл глаза. Важнее этих слов доктора не было ничего. Доктор ещё что-то радостно говорил о том, что Машина кровь подошла. А берег озера снова отдалялся. Но Иван Иванович терпеливо ждал и верил, что берег обязательно приблизится снова.