…Автобус подъезжал к Новопокровке. Димка поднялся. За автобусом оставался пыльный след.
Димка всегда радовался возвращению домой, даже если это было недалёкое путешествие в областной центр. А теперь Димке хотелось, чтобы автобус ехал долго-долго…Может быть, Димка придумал, что он скажет Григорьичу, может, нашёл бы такие слова, чтобы рассказать о встрече с Танюшей, о её платье, в котором она выступала на конкурсе…
Автобус остановился. По степной тропинке Димка шёл к деревне. Дом Григорьича – на краю. И Димка уже издалека видел, как Григорьич встал со ступеньки крыльца, подошёл к калитке. Ждёт его, Димкиного, возвращения…
С Танюшкой Димка дружил с детства. Сколько себя помнил, столько и Танюшку, девчонку со светло-русыми косичками, которые с годами превратились в толстую – в руку! – косу пшеничного цвета. В деревне все удивлялись - так сильно напоминала Танюшка свою мать, Валентину, в юности. Напоминала длинной, пушистой косой до пояса. А удивлялись деревенские потому, что Мать, Валентина, была Танюшке неродной. Они с Григорьичем взяли девочку из дома малютки, что в райцентре. Тогда там нянечкой работала соседка, Васильевна. Она и рассказала, что в доме малютки появился новый ребёнок, девочка. Родители – совсем юные студенты, написали отказ от малышки. Когда родилась дочка – растерялись: учёба не окончена, ничего не устроено, да просто – для себя, для своей любви пожить не успели, а тут сразу такие хлопоты и заботы нахлынули…
Валентина с Григорьичем души не чаяли в дочке. Назвали Танюшкой : обе бабушки Татьянами были. Ничего не жалели для дочки! И девчонка росла послушной, родителей любила, старалась во всём помогать. С матерью, Валентиной, не разлучалась. И в огороде вместе, и корову из стада встречать – вместе. А уж о кухне и говорить нечего. Валентина на всю Новопокровку – стряпуха первая. Все секреты свои потихоньку Танюше передавала.
Григорьич был каменной стеной. Поэтому Танюшка чувствовала себя смелой и уверенной, знала, что есть защитник, самый родной папулька, который никому её в обиду не даст. Много было в деревне девчонок, без отца росших. От Танюшки отличались они тем, что робкими были, неуверенными, боязливыми…
Конечно, в деревне ничего не утаишь. И Танюшка знала, что мама с папой взяли её из дома малютки. Дома никогда об этом не говорили, просто знали, и всё. Тех юных студентов, отказавшихся от дочки, никогда не судили…
Димка с Танюшкой танцевали. С первого класса занимались в деревенском Доме культуры, в танцевальном кружке. Победители всех районных конкурсов! Танюшка танцевала так легко и красиво, что Димке странно бывало видеть её просто идущей. Она не только танцевала – жила в танце, в музыке. Григорьич с Валентиной гордились дочкой, не могли налюбоваться своей Танюшкой.
А потом пришла беда в дом. Остался Григорьич один с дочкой. Уж как он старался, чтобы всё в доме оставалось так, как при Валентине : и чистота, и коса у Танюшки чтобы по-прежнему загляденьем была – шестнадцатый год пошёл девчонке. И чтобы танцы , и победы.
Танюшка с Димкой готовились к новому, очень важному конкурсу бальных танцев. Было решено, что Танюшка будет выступать в платье в горошек. Такая же лента в волосах. О платье в горошек Танюша давно мечтала. Ей казалось, что оно преобразит её, преобразит танец. Она много рассказывала Димке о том, как подходит к их танцу, к музыке именно платье в горошек. И Димке было легко представить Танюшку в таком платье. Мечта об этом танце – даже не о победе на конкурсе, а только о танце с Танюшкой в платье в горошек – занимала всё Димкино воображение, наполняла его жизнь ожиданием того, что свершится что-то великое, долгожданное, главное!..
Однажды, ближе к вечеру, по деревне про мчалась машина – сверкающая, современная, видно, что нездешняя. Притормозила у двора, где Васильевна жила. Водитель в открытое окно о чём-то расспрашивал Васильевну, которая поливала бархатцы и астры на клумбах у калитки. Махнула рукой вдоль улицы, что-то объяснив приезжим. Машина тронулась. Васильевна, качая головой, задумчиво смотрела вслед. И вдруг заохала, всплеснула руками, затопталась в растерянности на месте. Побежала к Насте, Димкиной матери. Сбивчиво стала говорить:
-Они это. Они, Настёна! Я вспомнила их…. Я их помню!..
-Да кто они-то, Васильевна?.. Кого ты вспомнила-то? – с недоумением спрашивала Настя.
-Они. Студенты те. Что дочку кинули, оставили в доме малютки. Они! Скоро уж шестнадцать лет тому…
- Да ну тебя, Васильевна, - отмахнулась Димкина мать. – Не в кино же…
Во дворе у Григорьевича, под виноградником, сидели приезжие – молодая, с модной стрижкой женщина и её спутник, по всему видно, спортсмен. Танюшка хлопотала, бегала в дом и обратно, к столу.
Вечером, встречая корову из стада, Григорьевич рассказывал Димкиной матери, что у него остановились приезжие из города, попросились пожить несколько дней, хорошо заплатили, сказали, что хотят отдохнуть в деревне – море здесь недалеко, фрукты, молоко парное… Григорьич словно бы оправдывал – то ли приезжих, то ли самого себя. А Димка заметил, что в глазах Григорьича появилась какая-то тревога. Мать молча покачала головой.
Через два дня, вернувшись с поля, увидел Григорьич свою Танюшку в новом платье. Не по-здешнему короткое, тёмно-синее, с блёстками-молниями, оно до удивления изменило дочку, сделало её какой-то чужой… Никогда грубого слова не говорил Григорьич дочери. А тут, когда выбежала она ему навстречу, протянула руку – а на пальце кольцо, дорогое, по-видимому, - закричала радостно:
-Пап, смотри!.. – отстранил Танюшу, устало и строго сказал :
-Чего вырядилась… Переоденься. Корова у ворот…
Продолжение следует…