Друзья! Сегодня мы смотрим «Малхолланд Драйв», меня зовут Ольга Джумайло, и я доцент кафедры теории мировой литературы. Занимаюсь кинематографом скорее как любитель, но в течение многих лет был клуб, который я вела, и вижу здесь много знакомых лиц. Я очень рада, что у нас сегодня совершенно Линчевские красные кресла, правда, они не из красного бархата, но вызывают некоторые ассоциации с фильмом, который вы сегодня увидите.
В фильме «Малхолланд Драйв» есть центральный эпизод, где две девушки, главные героини, находятся в ситуации тотального шока. Вот, пожалуй, этот шок – это тот эффект, который должен произвести данный фильм на любого зрителя. Дело в том, что шок этот и медийный, в том числе, потому что, вы знаете, фильм получил множество премий. Не сразу он был принят публикой и критикой, но последние опросы кинокритиков всех стран показывают, что «Малхолланд Драйв» считается одним из самых, а то и самым великим фильмом первого десятилетия двухтысячных. Удивительно это во многом потому, что Дэвид Линч – художник и кинорежиссёр независимый. Его фильмы прочитываются не сразу. Более того, они не предназначены для лёгкого прочтения.
В модном постструктурализме есть такое понятие, как undecidability – неразрешимость. Фильмы Линча легко иллюстрировать этой модной теорией. Они не поддаются дешифровке, но являются ужасно соблазнительными, в том числе не только для широкого зрителя, находящего соблазн в сюжете расследования и в разного рода сенсационных, часто эротизированных сюжетах, которые так любит Линч, но и как интеллектуальное своего рода расследование, которое мы вместе с его героями и сами проводим для того, чтобы как-то понять, что же произошло на экране.
Линч знаменит своими неразрешимостями, прежде всего повествовательными, и всё же, я уверена, что среди поклонников Линча, сидящих здесь, найдётся немало тех, кто готов сегодня и прямо сейчас дешифровать все загадки, и, в частности, противопоставление первой части фильма второй. Первую часть я сразу раскрываю, потому что Википедия пишет, да и лежит это на поверхности, что первая часть, возможно, некая фантазия одной из героинь, не скажу какой, а вторая – якобы реальность. Но так ли это? И поддаётся ли Линч именно интеллектуальному прочтению?
Скажу сразу, что все, кто уже каким-то образом дешифровал именно этот фильм, находятся в прекрасной компании, потому что на протяжении последних десяти лет Линча самым разным образом интерпретируют, часто довольно экзотически. Мы можем предположить, что есть психологические трактовки, психоаналитические, причём, самые разнообразные – пожалуй, всё собрание сочинений Фрейда было использовано для того, чтобы дешифровать его персонажей. Естественно, и по Юнгу, и нарратологи (исследователи повествовательных форм) используют какое-то невероятное количество терминов, о которых и слыхом не слыхивал сам Линч для того, чтобы показать сложную конструкцию, которую он придумал. Невероятные абсолютно выкладки, которые предлагают разного рода учёные по всему миру, причём пишущие монографии, выискивающие здесь и основы буддийских верований и разнообразные смешения практик и культов. И отчасти они правы, потому что вы знаете, наверное, что Линч практикует медитацию, и в последние годы он путешествует по всему миру, для того чтобы культивировать практику медитации. Из него вытягивают самые разнообразные версии, самые разнообразные интерпретации: среди них логическая, например, где всякое утверждение которое мы создаём в отношении того или иного героя или повествовательной линии тут же объявляется, причём серьёзными такими силлогическими выводами, ложным.
Но, пожалуй, самая любопытная трактовка мне повстречалась в монографии, которая вышла в 2013 году в университете штата Техас, Марты Нохимсон (Two new books — Reflections: An Oral History of Twin Peaks, by Brad Dukes (short/Tall Press, 2014), and David Lynch Swerves: Uncertainty from Lost Highway to Inland Empire, by Martha P. Nochimson (University of Texas Press, 2013, but recently out in paperback) — are cases in point.) . Она интерпретировала именно этот фильм Линча и всё его творчество сквозь призму квантовой теории. То есть вся квантовая теория, физическая, как вы знаете, активно разрабатываемая на протяжении 20-го века, изложена тут при помощи разных иллюстраций из киношедевров Девида Линча. Причём любопытно то, что в финале этой книги учёная предлагает интервью с Линчем, которое выглядит почти что насмешкой над серьёзными выкладками, которые в книжке присутствуют. Она обращается к Линчу с вопросом:
- Помните ли вы, что сказали тогда-то и тогда-то?
- Нет, не помню.
- Можете ли вы утверждать, что вы когда-то любили творчество Караваджо или Кокошки?
- Сейчас не припомню, что я когда-либо об этом говорил.
- Знаете ли вы о принципе суперпозиции, о квантовой теории?
- Ни разу не слышал, но предполагаю, что такое существует и это что-то про материальный мир…
Он не признался о существовании собственного знания о временной петле, о которой говорят физики-теоретики. То есть практически все его находки, которые кажутся серьёзными и весьма интересными иллюстрациями того, что происходит в науке, оказываются совершенно интуитивными. И в этом, наверное, магия творчества Линча.
Интересно то, что она предлагает ему, и, как мне кажется, это было даже жестоко по отношению к режиссёру, почитать какой-то отрывок из сочинения Эддингтона 1927 года, после чего Линч очень вежливо – по-видимому, он очень добрый человек: если вы смотрите его фильмы, то понимаете, что, несмотря на весь мрак, который он отражает, он, в сущности, любит своих персонажей – говорит: «Вы знаете, я больше живопись люблю, и вообще я слушаю музыку ради самой музыки, и мне не очень нравится вообще говорить об интерпретациях, потому что любая интерпретация –это глубоко личная вещь».
Вот эта позиция для нас очень важна сегодня. Он против считывания окончательных и бесповоротных, даже самых глубоких, интересных и прорывных теорий в его работах. Очень важно, что, когда под напором энтузиаста Марты Нохимсон, он всё же пытается рассуждать о молекулах и об атомах, и они доходят-таки, в каком-то таком телеграфном стиле, до теории суперструн, он говорит, что теория струн всё-таки связана с сознанием, и в основе мира лежит сознание каждого конкретного человека.
Так что же становится главным для творчества Линча, если не вот эти интеллектуальные шарады, которые так нас соблазняют, когда мы смотрим его фильмы? По-видимому, это опыт. Опыт переживания ужаса, страха. Опыт обнаружения чего-то, что видится Линчу странным, и вот эта странность является ценностью абсолютной для Линча не только потому, что он американец и вокруг него вот такие резиновые, пластиковые ценности массовой продукции – он живёт в Лос-Анджелесе, кстати, да, именно в самом этом центре, и фильм во многом автобиографичен – он желает видеть странность, и эта странность становится для него способом продвигаться наощупь по этому миру. Он видит странность в банальных персонажах; он видит странность в провинциальных городах, какие-то локациях, которые вполне себе повседневны – вот именно там он видит что-то, что заставляет его персонажей пережить безотчётный страх и ужас. Естественно, вы скажете, что этому очень помогает замечательная музыка Анджело Бадаламенти, очень помогает оптика фильма-нуар, которую он часто использует в своём киноязыке. И конечно, вот эта странность его персонажей, странность мира, странность чувств, странность самой ситуации, даёт нам ощущение некой катастрофичности, абсурдности мира, который здесь и сейчас, мира, который вдруг обнаруживает целый ряд травматических разломов, в котором обнаруживается зияние непознаваемого морока той или иной человеческой души.
Обратите внимание, что персонажи Линча, особенно известный всем персонаж Твин Пикс, расследуют и в этом расследовании вскрывают чуть ли не самые глубины мироздания, но так и не находят ответов на мучительные вопросы. В сущности, это так: мы, как правило, понимаем, что фильм Линча ценен именно этим опытом, опытом остранения (прим. не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание „ви́дения“ его, а не „узнавания“).
Философы называют этот опыт со времён, наверное, и Платона, и Канта, опытом постижения возвышенного, того самого дребезжащего ощущения непроницаемости мира, таинственного, скрытого в повседневном человеческом существовании, которое так любит Линч. Он заставляет нас испытывать страх, ужас, мучительные сомнения относительно того, живём ли мы в реальном мире или в мире фантазии, иллюзий самых разнообразных: от социальных до личных, живём ли мы, осознавая то, кого мы любим, или нас мучат самые амбивалентные, в фрейдистском смысле, чувства. Вся эта неразрешимость мира "здесь и сейчас" скрывается за углом каждодневного существования. И поэтому, конечно, нам нужно поместить Линча в Америку. Нужно понять, что этот независимый режиссёр независим именно настолько, насколько он не желает создавать голливудские фильмы, насколько он желает разламывать повествовательно, с точки зрения своих персонажей, с точки зрения непрочитываемости сюжета все те конвенции, все те условности, которые создаёт Голливуд.
Интересно и то, что он живёт в Голливуде, на той же улице, на которой живёт и Кайл Маклахлен, один из его актёров, с которым он, кстати, не общается уже достаточно давно. Он пьёт кофе, «damn fine cup of coffee», если вы помните, так же, как пьёт его агент Купер из Твин Пикс. В доме по соседству проходили натурные съёмки одного из его фильмов. Он видит те же самые собачьи экскременты, которые он покажет в фильме, и которые вызывают бурную реакцию у компании ABC, которая приостановила съёмки «Малхолланд Драйв» как сериала, отправив его «на полку». Вот все эти вещи, то есть вся эта голливудская тема, которая возникает у него, она возникает совершенно не случайно. Это представление о том, что катастрофичность мира присутствует здесь и сейчас, что совершеннейшие непостижимые импульсы, которые разрывают его персонажей, они существуют в сознании и воображении любого человека. И в этом смысле достаточно удивительно, что, когда ему задают вопрос: «Считаете ли вы себя таким же человеком, как и все остальные?», он отвечает: «Да, я ничем не отличаюсь».
Почему это так? Потому что по Линчу каждый из нас живёт в мире фантазий, каждый из нас формирует свою собственную, вот такую ментальную вселенную. И мы живём часто в тех ожиданиях, которые становятся основой для фантазийных фильмов. Вот эта шокирующая мера преодоления границ возможного в нашем сознании и изображается как своего рода эпос души его героев.
Любопытно, что если мы посмотрим на название этого фильма - «Mulholland Drive», мы понимаем, что конечно этот фильм о Голливуде. Я уже упоминала тот факт, что Линч во многом разрушает стереотипы, конвенции, условности голливудского кинематографа. Он не желает создавать что-то, что прочитывается так же, как массовый кинематограф. Он не создаёт эту иллюзию.
Конечно, в данном случае, Малхоллданд Драйв – это одно из главных шоссе Лос-Анжелеса, и конечно, нам представляется этот вид на Лос-Анжелес, город мечты, естественно, кинематограф, Голливуд, как фабрика грез, – все эти иллюзии последовательно разрушаются в жизни главной героини. Вы будете смотреть этот фильм и понимать, что на самом деле он об иллюзорности, в том числе, и любой мечты о славе и о легкости преодоления пути к этой славе. Безусловно, это фильм и том, что Голливуд – это не только грезы, фильм, где, не только реальность, в которой все прекрасно. Вот уже упомянутые собачьи экскременты нас вводят в ситуацию вполне себе реалистичного города, где не все прекрасно.
Фильм этот представляет также своего рода месть американской кинопродукции, потому что он отражает Голливуд как фабрику. И, в том числе, он борется с установкой, о которой так эффекно говорил Жан Бодрийяр (один из философов ХХ века). Он говорил о том, то современный критик он, в принципе, для чего существует? Для того, чтобы нам объяснить, как правильно смотреть фильмы. И, в сущности, мы не смотрим фильмы, а ждем от них уже узнаваемых схем, мы ждем, конечно, не только хеппи-энда, но мы ждем развития сюжета по тем или иным жанровым ожиданиям. И критик должен объяснить нам это. В сущности, Линч дает такому критику очень болезненный пинок, как и всякому зрителю, который пытается прочитать здесь условности, например, жанра нуар. Да, есть femme fatale («роковая женщина» с фр.), да, есть сюрреалистический сюжет, да, есть какая-то оптика нуаровского кино. Но фильм не складывается только лишь как фильм с условностями жанра нуар. Это и не привычное расследование, потому что перед нами нет однозначного вывода. Перед нами, прежде всего, абсолютно сознательная установка Линча на разрушение жанровых ожиданий. И в этом отношении сам фильм, даже история его создания, стала тоже своего рода щелчком для истории кинематографа американского, потому что через год после того, как он был снят с производства, материалы выкупила французская компания, и «Малхолланд Драйв» был доснят вопреки тем требованиям, которые предъявляла к Линчу кинокомпания ABC. Очень многое ее не устраивало. В сущности Линч – уже травмированный, можно так сказать, требованиями продюссеров – отказывется снимать фильмы, если финальная оптика не его, не режиссерская.
В фильме будет занятный такой эпизод, когда герой, наверное, Альтер Эго молодого Линча, оказывается в ситуациии шантажа. Продюсеры фильма, который он снимает, заставляют взять в качестве героини определенную актрису. Он говорит: Hey! It’s not my girl! Но это и не твой фильм, - отвечают ему. Вот это положение режиссера в американском кинематографе массовом, в данном случае оно, естественно, своего рода такая ревизия взгляда на то, что именно продюсеры, именно массы, именно уже ожидания стереотипные – это то, на что обречен современный режиссер. Линч утверждает, в сущности, свободу чувствовать себя странным, вести себя странно и предлагать зрителю странный опыт.
Мне бы хотелось также обратить ваше внимание на то, что сам опыт съемки Линчем воспринимается как сугубо интимное дело. Вот представьте, если в вашем сознании мир существует только потому, что в нём появляются некие образы, фантазии, сны. Кстати, он говорит, о том, что сны ему снятся не очень часто, но логика сновидений его очень-очень привлекает. Если вы живете в мире, который хотите видеть странным, хотите выходить за границы уже готовых визуальных, даже синестетических опций, которые вам эта реальность предлагает, то идеальное поприще для вас – снимать фильм. В сущности, в своих фильмах он реализует свои страхи, свои фобии, свои представления о непрочитываемости мира, свой интерес к человеческой психологии. И вот здесь я предлагаю другое прочтение названия фильма «Малхолланд Драйв».
Давайте посмотрим, что такое drive в английском языке? Если это странный опыт, то вы, если видели фильмы Линча, помните, насколько там неуютно, и насколько дезориентированы герои Линча. Можно сказать, что Рита в этом фильме оказывается не только в ситуации полнейшей амнезии, она не понимает, где она находится, кто она, она не понимает, что она за личность. И на протяжении всего фильма множатся эти вопросы: кто эти девушки? Что ими движет? Что случилось вначале, что потом? Что означает этот синий куб? Что означает этот ключик? Какова была, так скажем, мотивация и что раздирает главных героинь? Естественно, когда мы говорим о психологическом и даже психоаналитическом прочтении, а я думаю, что вы это предложите – это естественный ход при обсуждении Линча – мы должны говорить и о том, что герой Линча вдруг оказывается в мире нарушенных пропорций, в мире, когда вдруг привычные социальные схемы или ожидания разрушаются. В мире, когда в самом себе герой обнаруживает страх, стыд, вину, угрызения совести, которые он пытается разрешить, изобретая, да, вот такой фантазм. Опять Фрейд или Жижек, кто угодно, любую оптику используйте. Интеллектуальную, да. Он создает персонажа, который обнаруживает в себе совершенно невероятные возможности перечитывать, переосмыслять свой собственный опыт, сочинять новую истории. И вот этим интересен Линч, потому что он погружает нас в психологию персонажа, в сущности, отличающегося от стандартного жанрового персонажа американского кинематографа. Если мы говорим об этой странности, мы говорим о чувствах, которые испытывают его персонажи, об этом ужасе, который вдруг они осознают, да? И вот центральная сцена в театре Silencio, она как раз даст вам почувствовать ужас, который абсолютно невозможно высказать, невербализуемый, интеллектуально неспособный быть выраженным опыт человеческого соприкосновения с тьмой в своей душе, с невыразимой печалью, утратой, с виной, с тем опытом соприкосновения вообще с катастрофичностью коей все-таки представляется наша жизнь. Обратите внимание на появление в фильме странных персонажей. На появление в фильме эпизодов, которые вроде бы с основной сюжетной линией не связаны или связаны не прямо. Их появление многие трактуют в мистическом ключе.
Но если мы понимаем ситуацию Линчевского кинематографа как попытки погрузить нас в некий новый опыт, то это опыт не интеллектуальный, этот опыт не суфистский, не мистический. Это опыт прежде всего переживания всего комплекса эстетических и просто чувств. Обратите внимание, что эти чувства, острые чувства, переживаются не только персонажами Линча, но Линч ставит эксперимент собственно над нами. Именно мы, смотрящие этот фильм, должны пережить чувства страха, ужаса тревоги. Обнаружить в самих себе, возможно, скрытые доселе сомнения: в собственной мотивации, в собственном свете, да? У нас Бетти – прекрасная девушка, но оказывается, что весьма и весьма сложна конструкция ее внутреннего мира. Мы вдруг задаем очень неудобные вопросы, и вот этот опыт Линч позиционирует не как свой, не как опыт персонажа, а как потенциальный опыт зрителя. Именно поэтому я хотела бы закончить свое вступительное слово цитатой из Линча. Он говорит: «Every viewer is going to get a different thing». Так что же такое это «different thing»? Это different drive. Если мы говорим о чувствах, то это все те самые drives, те самые сумасшедшие идеи, безумства, естественно, сексуальные желания, естественно, все возможные мании, боль, стыд, да, вот это ощущение потерянности, головокружения, дезориентации в мире… Все это по-английски – drive. И этот фильм, в сущности, как и все искусство Дэвида Линча, ставит эксперимент прежде всего над зрителем. Линч говорит: «The world is as you are». То есть вы смотрите этот фильм и те drives, те эмоции, те скрытые (возможно деструктивные, к сожалению) мысли, которые прячутся где-то глубоко в вашем бессознательном, как они скрывались до определённого момента в душе главной героини, они все должны выйти на поверхность. В сущности, Дэвид Линч предлагает нам эксперимент. Эксперимент психологический, эстетический, интеллектуальный. Эксперимент очень соблазнительный. Но я надеюсь, что вы прежде всего, получите удовольствие. Спасибо!
Понравилось? Не забудьте поставить лайк, расшарить и подписаться :o)
Обсуждение доступно тут.