Рецензия на роман Уильяма Фолкнера "Свет в августе" (1932).
Говорят, Фолкнер рассматривает темы расы, пола, классов и религии на американском Юге. Это все, конечно, так. Роман «Свет в августе» – текст, который с успехом могут использовать (употребим именно этот глагол) борцы за всевозможное равноправие, будь то искоренение дискриминации по цвету кожи (хотя он-то как раз и не выдает афро-американское происхождение главного героя Джо Кристмаса), усмирение угнетателей женщин (бедная Лина и не менее бедная Берден) или, наконец, защита чувств верующих (история Хайтауэра, конечно, вряд ли про это, но, в конце концов, почему бы и нет). Ясное дело, никто не запрещает читателю воспринимать произведение с точки зрения одной из этих проблем, приколачивая таким образом на входе в мир текста яркую вывеску «социальный роман», как бы ни вращался от таких трюков Фолкнер где-то глубоко в земле города Байхалия штата Миссисипи.
При этом не покидает ощущение, что роману все-таки куда больше подходит другая, не такая неоновая и привлекательная надпись, начинающаяся на «фило» и заканчивающаяся на «софский». В общих чертах суть романа заключается в непрерывном поиске, непрекращающемся путешествии персонажей во вселенной, где принципиально неоткуда и некуда идти.
Джек Лондон на страницах нескольких своих текстов пересказывал анекдот про Чикаго, который один из видных руководителей английских рабочих якобы окрестил адом в миниатюре, и, пожалуй, именно этот образ как нельзя лучше подходит и для описания Йокнапатофы – округа, выдуманного Уильямом Фолкнером в качестве мифопоэтического пространства серии романов, написанных в стиле модернизма и южной готики. На страницах «Света в августе» рассказывается о неудачной попытке бегства из ада, что особенно примечательно, учитывая легко считываемые библейские аллюзии (одна только фамилия Кристмас чего стоит). Ад этот пугающе статичен: в романе происходят страшные вещи, а мир его уверенно стоит на своем и зевает, не прикрываясь ладошкой, взглянув на очередное убийство или изнасилование. Ад этот – рутина, но, в отличие от нашей, рутина грязная и голодная. Некоторым из героев это по нраву: Джо Браун идеально вписывается в контекст, выбирает роль жалкого плута и с упоением захлебывается во вселенной Йокнапатофы. Изгои же (а они нас обычно и интересуют на страницах художественных произведений) судорожно ищут выход (и себя), пускай поводом их метаний становятся совершенно разные события.
Вряд ли окажется спойлером утверждение о том, что покинуть ад категорически невозможно. Впрочем, Фолкнер закрывает не все сюжетные линии, поэтому верить в лучшее по прочтении романа реально, пускай и достаточно безумно. В то же время стоит помнить, что безумие –одно из ключевых понятий в мире южной готики. Как знать, может быть, даже в атмосфере нищеты и насилия есть место чуду, счастью или чему-нибудь еще в этом духе. Просто про это будет написано уже не у Фолкнера. У Фолкнера герой будет бороться и терпеть. Потому что «человек может выдержать почти все. Выдержать даже то, чего он не сделал. Выдержать даже мысль, что есть такое, чего он не в силах выдержать. Выдержать даже то, что ему впору упасть и заплакать, а он себе этого не позволяет. Выдержать – не оглянуться…».
