Фельдшер

Поводом к вызову было то, что у двадцатидвухлетней беременной женщины болит живот. Нас встретил у подъезда парень. — Здравствуйте! Она беременная, и у неё живот болит, — сообщил он нам. — Увезите её куда-нибудь? — Куда, например? — спросил я, проходя в дом...

Вызов дали по рации возле приёмника. Поводом к нему было высокое артериальное давление у мужчины пятидесяти четырёх лет. Ехать пришлось в хутор Малый, что находился примерно в тридцати километрах от города. — В том хуторе переселенцы из бывшей союзной республики живут, — стал рассказывать водитель, пока мы ехали до хутора. — Когда вся эта перестройка началась, тогда всех, кто хоть как-то не был похож на коренное население республики, стали гнать. А самое интересное, что не только русских выгнали, но и греков, абхазцев, украинцев и даже грузин! Представляешь? — Представляю, — отвечал я...

Весь день вызовов почти не было, а вот к вечеру спокойствие на подстанции закончилось. В очереди на вызов я был последним, поэтому, увлёкшись чтением романа «Живые и мёртвые» Константина Симонова, я и не заметил, как разъехались все бригады. Начались вечерние «высокие давления», «головокружения», «травмы-избиения». — Березин! — Я! — Вызов! — Есть! Вызывали нас к мужчине пятидесяти лет с травмированной головой. Поехали. Приехали. Около дома, в котором находился травмированный, нас ждали два парня...

К хутору Рыбачьему вела одна единственная, к тому же ещё тупиковая дорога, потому что находился он в окрестностях лиманов, несметного количества искусственных каналов и болот. — До него на лодке по каналам проще добраться, чем по дороге, — стал рассказывать водитель. Я тут же представил, как мы на моторной лодке мчим по каналам средь камыша с мигалками, разгоняя диких уток, а отъевшиеся до размеров свиней пятнадцатикилограммовые сазаны сопровождают нас, как дельфины, выпрыгивая из воды рядом с лодкой...

Ночь наступила как-то быстро. Вот, вроде бы, только что было светло: розовым закатом отсвечивал небосклон, пели птички, летали бабочки, и вдруг за несколько мгновений всё одномоментно затихло, потемнело, помрачнело. Как будто чувствуя в наступающей ночи свою вину, уныло ссутулившись и опустив головы, зажглись немые вечерние фонари. Нарушая наступившую тишину и отбрасывая причудливые тени на хмурые ночные дома и хаты, в свете фонарей ехала скорая. Пиликнул планшет. — Улица Щорса, дом пять. — Нет у нас в станице такой улицы, — сказал водитель...

Я вышел с вызова, запрыгнул в машину и взял рацию: — Свободен Пятый! — Пятая бригада, вам домой, — ответила диспетчер. Потирая руки от осознания, как сейчас попьём горячего чаю, мы поехали в сторону подстанции. Увы, но у судьбы на этот счет были другие планы, потому что буквально через несколько минут из рации тревожно донеслось: — Пятая бригада!  — На приеме! — Улица имени Синебота, магазин "Синее&Желтое". Женщина, сорок один год, без сознания! Картинка в моей голове с горячим чаем, печеньками и...

Примерно через полчаса езды по полевой просёлочной дороге мы добрались до адреса вызова, поводом к которому была одышка. — Так мы же приезжали сюда уже несколько раз! — сказал водитель, когда увидел ворота дома. — Там дед болеет не то бронхиальной астмой, не то ещё чем-то. — Сейчас посмотрим, — сказал я, вешая на одно плечо кардиограф, на другое небулайзер, а в руку чемодан. — Я тут еще не бывал. Кашель и хрипы стали слышны ещё в сенях. Я приоткрыл дверь и заглянул в дом. В доме было небогато, но светло и чисто...

Я не знаю, чем это обусловлено, как это объяснить, но любят у нас больные капельницы. Ох, любят! Что бы ни случилось, какое бы состояние ни привело человека в больницу, будь то насморк или геморрой, гипертония или энцефалопатия, в умах и душах больных калёным железом выжжено убеждение, что капельница это священная панацея. Капельница это высшая медицинская помощь. Самая высшая. Даже какие-то микрохирургические операции не считаются чем-то из ряда вон выходящим по сравнению с капельницей. Часто приходится...

Сон. Самый сладкий и глубокий сон под утро. Скорее всего, это связано с нашими биологическими ритмами. Именно тогда организм восстанавливается, как можно больше приглушая остальные фоновые процессы. Замедляется дыхание и сердцебиение, снижается активность желез внутренней секреции и перистальтика желудочно-кишечного тракта. Клетки, ткани и органы отдыхают. Отдыхают и набираются сил, чтобы через несколько часов, в фазу быстрого сна, начать работать и разбудить организм для новых дневных дел. Замечали...

— Здравствуйте! Есть хто живой? — донеслось в открытую дверь. — Пока что да! — ответил я из рабочего кабинета. — Проходите сюда, я здесь! — Здравствуйте! Это была бабушка лет восьмидесяти на вид. — Здравствуйте, — ответил я. — Вы доктор? — Всё верно! Слушаю вас! Бабуля смотрела изучающе, с каким-то хитрым прищуром. — Это, наверное, мне про вас сосед рассказывал? — спросила она. — Смотря что, — улыбнулся я. — Ну, говорит, доктор какой-то новый появился, пока Оля в отпуске. — Да какой же "новый"? — спросил я и сам же ответил: — Уже вполне себе состоявшийся, в годах, так сказать...

Мы ехали в хутор Камышовый на боли в животе у женщины шестидесяти четырех лет. Дорога до хутора проходила по полю прямо вдоль лесопосадки. В принципе, дорога была гладкой, укатанной. — А другой дороги, что ли, нет? — спрашивал я водителя. — А чем тебе эта дорога не угодила? — Так если дождь пойдёт, как туда проехать? Тут же всё развезёт. — Другая дорога есть, но она ещё хуже, хотя раньше асфальтированной была, вот если дождь пойдет, то мы по ней и поедем. Правда, по ней мы ехать будем час, потому что там ямы чередуются с кусками вздыбленного асфальта...

"Дальним Кордоном" я называю отдаленное от районного центра село в нашем районе. Раньше, в "годы застоя" здесь находилась участковая больница на пятнадцать койко-мест, было пять родильных коек, лаборатория, пищеблок, физкабинет и даже бассейн с грязелечебницей. Вёл приём врач терапевт, роды принимала акушерка, назначения выполняли медсестры, фельдшеры оказывали экстренную помощь, санитарки следили за чистотой и порядком, повара готовили вкусную пищу, водители знали все дороги, закоулки, и, услыхав только фамилию или кличку какого-нибудь жителя, могли доехать до его дома с закрытыми глазами...