Ваша Планета

Патрульный корабль «Джаханаз» бороздил воды Бенгальского залива под командованием капитана Сарджита Мохаммеда. Команда возвращалась после недельного патрулирования, когда впередсмотрящий заметил странный объект в волнах примерно в тридцати милях от берега. — Капитан, там что-то плавает, — доложил матрос Амир Хуссейн, не отрывая бинокль от глаз. — Похоже на тушу крупного животного. В эти дни сезон муссонов приносил в залив всё, что смывали разбушевавшиеся реки — от стволов деревьев до туш скота...

Петр Емельянов прожил в сибирской тайге сорок лет. Работал лесничим в глухом районе, где ближайший населенный пункт находился в ста километрах, а зимой добраться туда можно было только на лыжах. За четыре десятилетия он повидал всё — медведей, рысей, волков, лосей. Знал их повадки лучше любого учебника, умел читать следы как открытую книгу. Но тот январский день запомнился ему навсегда. Метель бушевала уже третьи сутки. Снег валил так густо, что в трех метрах ничего не было видно...

В маленьком районе Бангкока, где узкие улочки переплетаются как нити в ковре, а запахи уличной еды смешиваются с ароматами цветущих орхидей, жил молодой программист Чанг со своим серым котом по кличке Сом. Сом был не просто домашним питомцем — он был лучшим другом, компаньоном и источником ежедневной радости для двадцатипятилетнего Чанга. Каждое утро серый красавец будил хозяина мягким мурлыканьем, а вечерами сворачивался калачиком на коленях, пока Чанг работал за компьютером. — Ты же понимаешь, что я тебя больше всех на свете люблю? — говорил Чанг, почесывая кота за ушком...

Василий Петрович Кузнецов работал фельдшером в небольшом поселке Светлогорск уже двадцать лет. Таежный край Приморья был суров — здесь зимы длились по полгода, а ближайшая больница находилась в ста пятидесяти километрах по разбитой дороге. На Василия Петровича полагались все — от лесорубов до старых охотников, от молодых матерей до пенсионеров. В ту мартовскую ночь он крепко спал после тяжелого дня, когда принимал роды у жены тракториста Семена. Где-то около трех часов ночи его разбудил странный шорох под окнами...

В маленьком итальянском городке Сан-Мартино, где узкие мощеные улочки взбираются по склонам холмов, а старинная церковь Святого Франциска возвышается над красными черепичными крышами, случилась удивительная история. Каждое утро, ровно за десять минут до начала службы, в церковь входил необычный прихожанин. Большой мохнатый пес с густой коричневой шерстью и печальными карими глазами проходил по центральному проходу, словно хорошо знал дорогу, и укладывался на каменном полу напротив первого ряда скамеек...

В глухой деревушке под Архангельском зима 1942 года выдалась особенно лютой. Снег лежал по пояс взрослому мужчине, а морозы доходили до сорока градусов. Мужчин в деревне почти не осталось — всех забрала война. Только женщины, старики да дети пытались выжить в этом белом аду. Демьян Данилович был одним из немногих, кого не призвали на фронт. Высокий, крепко сложенный мужчина лет сорока, он работал лесником и был лучшим охотником в трех деревнях на округе. Именно на него легла вся тяжесть добычи пропитания для односельчан...

Обычный весенний день мог стать последним в жизни крошечного существа, если бы не детское любопытство и материнское сердце. История, которая началась с отвращения, превратилась в настоящую сказку о метаморфозах. Находка, которую хотели выбросить — Мама, смотри, что я нашел! — крикнул мальчик, вбегая в дом с зажатыми в кулаке ладошками. Мать оторвалась от домашних дел и посмотрела на сына. Его глаза горели от возбуждения, но в них читалось и некоторое беспокойство. — Что там у тебя? — спросила она, и сын осторожно разжал ладони...

Солнце медленно опускалось за горизонт африканской саванны, окрашивая небо в оттенки меди и золота. Майкл присел на корточки у высокой травы, настраивая объектив камеры на стайку разноцветных попугаев. Два года работы рейнджером в заповеднике научили его терпению — дикая природа не терпит суеты. Щёлкнул затвор. Ещё один кадр для документального фильма о жизни заповедника. Майкл улыбнулся, разглядывая получившийся снимок на дисплее камеры, когда почувствовал чьё-то присутствие за спиной...

Дмитрий и Анна шли по заросшему лугу, наслаждаясь тёплым летним вечером. Молодые люди встречались уже полгода, и каждая их прогулка была маленьким праздником. Они держались за руки и говорили о планах на будущее, когда Анна вдруг резко остановилась. — Дим, смотри. . — прошептала она, указывая в сторону густой травы. То, что они увидели, заставило сердце замереть. В высокой траве лежало то, что когда-то было лошадью. Сейчас это больше напоминало скелет, обтянутый кожей...

Валентину Сергеевну в областном центре знал каждый медик. Тридцать пять лет она отдала хирургии, работая в главной больнице города. Коллеги называли её "хирургом от Бога" — настолько виртуозно она владела скальпелем и настолько точной была её диагностика. Самые сложные случаи, от которых отказывались другие врачи, попадали к ней на стол. И она спасала жизни там, где, казалось, уже ничего нельзя было сделать. Столичные клиники не раз предлагали ей баснословные гонорары, частные медицинские центры выстраивались в очередь за её подписью на контракте...

Сергей застегнул рюкзак и вышел из дома. Сентябрьское утро встретило его прохладой и запахом увядающих листьев. В небольшой деревушке, где он жил уже пятый год, только просыпались — из труб поднимались тонкие струйки дыма, где-то мычала корова, требуя доения. — Опять в лес собрался? — крикнула соседка тётя Клава, развешивая бельё. — Заблудишься ещё! — Не заблужусь, — улыбнулся Сергей. — Знаю каждую тропинку. И это была правда. С детства он обожал лесные прогулки, а когда...

Больничная палата пахла хлоркой и лекарствами. Наташа сидела у кровати мужа, внимательно разглядывая его осунувшееся лицо. Неделю Максим пролежал в беспамятстве после того, как провалился под лёд. Врачи боролись с пневмонией, а она — с отчаянием. Максим открыл глаза и слабо улыбнулся: — Привет, дорогая. — Наконец-то! — Наташа наклонилась к мужу, стараясь скрыть слёзы облегчения. — Как себя чувствуешь? — Как будто грузовик переехал, — прохрипел он. — А потом ещё и назад...