Небывалый Охотник

В день отца сходили с Федей в ПВД.

Репост

Садитесь ровно, история будет. Друг Володька подсуропил. Трудил я тогда свой трудовой мозоль на.. мнэ.. скажем так объекте, в составе крупного холдинга. В середине нулевых, примерно. Объект укупорен наглухо, ручки на двери нету, вход только тем, у кого нога — кого надо нога. Диспозиция такая: вот тут столы стоят, повдоль стеночки, на них мониторы, числом семь; тут всякие там сервера, там пожарка/тут СКУДы, наблюдательные камеры повсюду, и телефон на проводе. А вдоль всей этой кибернетики — катаюсь я, на (гробике о восьми колёсах.. зчркнт), на стульчике служебном. Катаюсь, значит, это я, катаюсь, да курю периодически. Через что у меня по всем столам пепельницы стоят. Ну вот, и приходит ко мне в бункер (чудище семиглазое.. зчркнт), товарищ бывший маршал танка. Двадцать календарей околи казённой части (вот, как хотите, так и понимайте). Седой, низенький, в усах щёточкой, с красным носом оч.ответ.работника. Чуйкин Сергей Николаевич ему фамилие. Приходит он ко мне, и сразу начинает промеж меня свои реприманды вкручивать — почему, дескать, я такой курощуп, и зачем нестерпимо накурил в служебном помещении? Ничего я ему не ответил, а только сказал, что, дескать: — Куды же мне бечь, товарищ бывший маршал советского танка, коли мне инстрюкция, в пункте 12бис, прямо и недвусмысленно запрещает покидать вверенное мне помещение, покуда не явится (конёк-горбунок.. зчркнт), пред мои светлы очи самый старший смены? — Курю я много и часто, — продолжаю, — а Сергей Анатольевич (тот самый конёк-горбунок), не набегается ко мне, стопчет казённу обувь и придётся ему отдыхать от усталости. А кто службу будет нести? — Вы мне, опять говорю, тово-этово, салазки не загибай, товарищ прапо.. товарищ маршал танка, а ступайте себе в светёлку, документами шуршать. А я уж тут как нибудь разберусь — куда мне курить, а куда пальцами за буйки заплывать. Ушёл усатый, а напоследок застращал карой лютою, ежели я, к примеру, ослушаюсь евонной командирской заруки. Не стал я горевать и голову кручинить, а пошёл, вместо этого, в КХОшку. А там, среди пулемётов и ЗУшек, секир и нагинат, околи плахи с топорами, был у меня схрон: ведро с песком, багор и огнетушитель. Не спрашивайте почему, не отвечу. Взял я всё это в разную руку, запустил цветастый принтер на производство таблички "Место для курения", да и оборудовал себе избу-курильню. Сижу, пущаю в атмосферу кольца, да катаюсь на стульчике. Туда-сюда, туда-сюда.. Приходит всех мандиров командир. Глядит на эту вакханалию и заносит уже вострый меч, дабы мне промежуточный патрон в жерло загнуть, да тут видит табличку. Под ней ведро с песком, огненный тушитель и поперёк всего — багор красного цвета. Сергея свет Николаевича замыкает на корпус, краснота разносится с носа на всё лицо головы, он начинает легонько приседать, шарить руками по ляжкам (видимо в поисках табельной пищали), и делать такой пых-пыхающий звук. Минуту он изображает полковой дизелёк, потом переключает реверс, делает малую циркуляцию и скрывается за горизонтом. Дверь в гробовой медленно со скрипом закрывается, табачный дым плавает по бункеру, я созерцаю оседающую от копыт начальства пыль. Хорошо.