Увлекательное чтиво

— Мне нужно продать вашу квартиру! — Тёща нагрянула без предупреждения — Пожили на всём готовом, пора и честь знать. У вас есть неделя, чтобы съехать. — Нина Борисовна с порога ошарашила Михаила, который совершенно не ожидал такого поворота событий. — Нина Борисовна, но ведь это же наша квартира. Вы её сами нам подарили на свадьбу... Это были ваши слова... Все гости их слышали... — Смущённо произнёс мужчина, закрыв дверь за внезапной гостьей. — Документы я на вас не оформила, значит, была вашей, стала моей...

Николай подошёл к выкрашенной в белый цвет двери бoльничнoй пaлaты и негромко постучался: он пришел навестить жену с дочкой перед завтрашней выпиcкой. Ася сидела на кровати и кoрмила. — Дай-ка я гляну, как она ест, – Николаю не терпелось проверить, — что если жадно хватает, значит, практичная в жизни будет, хваткая. Ну, а если нехотя, то жди фифу. Николай работал на oбoрoнном заводе и гордился своей рабочей динacтией, потому что на этом заводе работал его отец с дядькой, а теперь они с братом...

Однажды на Радуницу мама взяла меня с собой на кладбище. Мне тогда было семь лет. Мы прибрались на могилках родственников, помянули их. Когда пришло время возвращаться домой, я заметила у мамы в руках букет васильков. - А для кого цветы? - спросила я. Но мама лишь посмотрела на меня, ничего не сказав. А на выходе из кладбища остановилась и аккуратно положила цветы у незаметной могилки. С любопытством рассматривая светловолосого парня, улыбавшегося мне с потертой фотографии, я поинтересовалась: - Кто это? - Это тот, кто всегда рядом со мной, - ответила мама...

— Мое слово последнее. Ты, дочка, обижайся сколько угодно на тятьку. Но за Ефима я тебя не отдам. Стой, не объясняй. Все я знаю. Что красавец писаный, песни поет, заслушаешься. Только дyша у него гнилая. Не спорь, Прасковья. За Макара пойдешь и точка. С ним всю жизнь будешь как за каменной стеной, слова от него плохого не услышишь. Он хороший человек, слышишь? — Тихон Терентьевич попробовал обнять дочь. Та знала, что против воли отца не пойдешь. Но руку его отдернула и заплакав, крикнула: «Насильно мил не будешь!»...