ТЕМНОЛЕСЬЕ | Виктория Денисова | Мистические рассказы

На полках, сплошь уставленных самыми разными склянками и снадобьями довольно сложно рассмотреть этот маленький хрупкий флакончик. Он сделан из какого-то замысловатого зеленого стекла и содержит совсем немного янтарной жидкости. Но какая это жидкость! Эликсир Счастья. Как? Вы не знаете? О! Ну тогда позвольте я вам расскажу. Нет, нет, нет! Это вовсе не вермут и не дамский парфюм. Это даже не аптекарская настойка из горьких трав. Впрочем, какое может быть от горьких трав счастье? Это нечто совершенно невероятное...

Возможно, последнее на что вы обратите внимание в лавке господина Карузе будет маленькая тряпичная куколка с пуговичными глазками и в простеньком платье. Весьма потрепанная и жалкая. В такие играются обычно дети бедняков, и вы, должно быть немало удивитесь, узнав, что последняя ее владелица была из весьма высокородной семьи. Как это часто бывает с предметами в лавке, истинная история создания куколки покрыта мраком. Но есть легенда, гласящая, что данный предмет смастерила некая крестьянка из N-ской губернии для своего мертворожденного младенца...

Где-то на самой верхней полке в лавке господина Краузе пылится весьма занимательная вещица. На первый взгляд может показаться, что это самый обычный стеклянный шар, которым пользуются ряженые гадалки, разъезжающие по городам с цирковым балаганом. Однако у этого шара весьма занимательная, и я бы даже сказал пугающая история. Сложно установить кто именно сотворил сей предмет, и чья морщинистая рука впервые водила над ним перед доверчивым простаком, но точно известно, что шаром обладала цыганская провидица Лайла...

Кто из нас не любит открывать старые сундуки, найденные где-нибудь в покрытом паутиной чердачном углу? Ах, бросьте, вы эту брезгливость! Ни за что не поверю, что вы откажетесь покопаться в диковинных вещичках, бывших когда-то в большой моде. Сколько всего там можно обнаружить! Кулончики, медальончики, фарфоровые куколки, бумажные гирлянды, золоченные шишечки для рождественской елки, бабушкину шаль, дедушкину трубку, тетушкино ожерелье, быть может даже и ценное. И какая же прелесть пересматривать старинные открытки и стряхивать пыль с ветхих, но хранящих память о чьих-то пальцах книг...

- Я ожидал совсем не этого! - Ронни залил кипятком какое-то странное варево. - Да-да, - ты ожидал уютный глэмпинг с вай-фаем и пенной ванной, - Анита аккуратно встала на старый трухлявый пень и вытянула руку вверх, пытаясь поймать связь. - Ну как успехи? - вяло осведомилась Джуди. - Не ловит. - Привет, это Джимми Хантер, я просто обожаю исследовать дикие места и нехоженые тропы, и вы на моем канале. - Красивый парень с выгоревшими на солнце кудрями смотрел в объектив камеры ночного видения и улыбался...

В позапрошлом году я гостил у тетки в деревне, и на почтовой станции встретил ее. Катерину. Она была одета в черное простенькое платье, волосы темные, густые заплетены в нетугую косу, глаза как уголья - цыганские, смоляные. При ней была плетеная корзинка, доверху наполненная яблоками. Эта самая корзинка выскользнула из Катерининых рук, и яблоки россыпью покатились по полу. Оба мы стали их собирать под любопытные взгляды немногочисленных зевак, пока не подошли к друг другу непозволительно для незнакомых людей близко...

Серафим Аристархович Белецкий страсть как любил бродить по всевозможным антикварным лавкам. Он часами разглядывал как милые старинные безделушки, так и действительно ценные вещи с многовековой историей. Серафим Аристархович считал, что каждый предмет, перешагнув определенный срок своего существования был, несомненно, достоин уважения будь то нелепая сахарница или ваза тончайшего фарфора династии Мин. Ведь каждая вещь хранит свою тайну. Быть может, незамысловатого столетнего чайника с пастушкой и не касались пальцы китайского императора, но и он, несомненно, ценен...

У вас наверняка найдется пара таких знакомых - ну из тех, что считают себя эзотериками. В любой компании есть такие. Они с серьезными лицами убеждают нас, будто все, кто видит демонов и всякую нечисть уж конечно не психи, а избранные. Те, кому посчастливилось чувствовать тонкий план (что вообще, блин за план?) и входить в контакт с потусторонним миром. Да-да. Именно это мне и сказала Хлоя, когда я пожаловался ей, что вижу по ночам стремную хрень. Ну, знаете, черный силуэт, сидит у тебя в ногах, смотрит, крадется по комнате...

- Земля тут хорошая, чернозем, - Афанасий Ерохин, не брезгуя, зачерпнул почву горстью и растер мягкие податливые комья между пальцев, - вон какая! ишь! - Что есть то есть, яблони кажный год плодоносят, по дюжине ведер с дерева снимаем! - староста Лукьян деловито пригладил бороду. Он чувствовал степенную гордость за обилие чернозема в здешних местах и всем своим видом ее выказывал. - Ну уж скажешь! По дюжине, - недоверчиво усмехнулся Ерохин, - по два поверю, а уж по дюжине, это ты, брат, хватил лиху...

Как отец помер худо было, а уж как мать хворь скосила, так и вовсе хоть в лес выходи, да вой. Но Светозар в свои неполные шестнадцать держался. Да и как опускать руки, когда у сестренки, Славы кроме него на всем белом свете никогошеньки. Так и жили, не шибко тужили. Руки у Светозара проворные, то крыльцо кому починит, то колодезную лебедку вдове отладит. Всяк его за то благодарит чем может. От того и не голодали, и нужды особой не было. Помышлял малый в рекруты пойти, да на кого Славу оставить? Замуж ей рано, да и здоровьем слаба...

Каждый год в конце июня, как только луга покрывались обильным ковром сочного клевера, а перед проезжающим по железной дороге на север от Белецка мелькали синие цветки цикория и белый тысячелистник, Лапины всей семьей перебирались на дачу. Марья Николаевна с горничной Лизой, дети- гимназисты погодки Оля и Алеша, маленький Саввушка с нянькой Василисой, дряхлая Анна Михайловна с сиделкой Настасьей и приятельница Марьи Николаевной Надежда Ильинична с сыном - двадцатилетним Митей. Глава семейства Константин...

Сейчас, когда я стою на покрытом первым хлипким снегом пепелище, мне уже сложно представить эту мрачную громадину. Ничто здесь больше не напоминает о днях, когда отель "Каролина" высился черными шпилями крыш над местными торговыми лавчонками и грязными забегаловками. Теперь все здания на этой улице - сплошь развалины, с зияющими глазницами окон и непристойными надписями на обшарпанных стенах. Со дня на день они сравняются с землей, и ушлые застройщики возведут здесь десятки однотипных двухэтажных домишек с аккуратными палисадничками и площадкой для барбекю...