Развлечения для скучающих

Сегодня нашему городу исполнилось четыреста лет. Местные СМИ кричали о празднике, который охватит все центральные улицы, площади и парки. Программа была расписана по часам. Когда и где состоятся выступления артистов и музыкантов, конкурсы, викторины, фейерверки, беспроигрышные лотереи, бесплатное угощение и прочая халява. Но мое внимание привлекло довольно странное объявление: «Психотерапевт С. Либерти поможет за пять минут избавиться от комплексов, мучавших вас всю жизнь. Гипнотический сеанс состоится на Набережной возле ротонды в 21...

Оставшись один, я не находил себе места. Причем равно переживал как за успех дела, так и за ночь, которую Мила проведет с этим мерзким Артемом. Было девять вечера. Я включил телевизор, чтобы нарушить тягостную тишину, наступившую после ухода Милы. Пощелкав пультом, убедился, что на всех каналах идет полная дребе­день, зацепиться не за что. А может это просто мое плохое настроение, и мировой кинематограф тут не причем? Я немного потискал Рыжего, довольно спящего в кресле. Он не был от этого в восторге...

Эту забавную историю, произошедшую в девяностые годы и похожую, скорее, на какой-нибудь детективный роман, чем на реальные события, я услышал от Ви­талия Потемкина. Он только что загремел на шесть лет, я же уже отсидел свои. Тоже, кстати сказать, шесть. До выхода на волю мне оставались считанные дни. Сроки у нас с ним были одинаковые, только вот статьи разные. Потемкин сел за убийс­тво, а я -- за воровство. Да, я был профессиональным вором. Эх, и жизнь у меня тогда была! Если повернуть все назад, я бы все равно ничего не стал менять...

Утром Люся накормила меня завтраком и стала собираться на работу. Я с удовольствием следил за ее торопливыми перед­вижениями по квартире и думал о том, что на самом деле не прочь жениться на ней хоть сейчас. Только вот денежный воп­рос все равно оставался открытым. Того, что я заработал у Мальцева, хватило бы на купить хорошую тачку, но не более. Мож­но, конечно, удовольствоваться и средненьким "жигуленком", а оставшиеся доллары потратить на свадьбу. Но тогда с чем мы останемся? С Люсиной зарплатой и моими редкими калымами? Не солидно как-то...

Мне показалось, что Мальцев остался не очень доволен встречей со мной. Странненький он все-таки какой-то. Да нап­левать на его настроение. Главное, что я теперь при бабках. У меня есть заработок и, сверх того, сто пятьдесят долларов! Я подумал, что сегодня надо бы купить Люсе что-нибудь вкус­ненькое. Перед тем, как заехать к ней, я купил в гастрономе большую шоколадку и баночку "Фанты". Я знал, что Люся больше всего на свете любит "Фанту", особенно в летнее время. Себе же я опять взял пиво, а к нему крабовые палочки и вет­чинную нарезку...

На белом высоковорсовом ковре расплылось ровное круглое пятно крови, вытекшей из простреленной головы моего врага. Идя сюда, я знал, что собираюсь поступить правильно. Он не заслуживал чести обитать на этом свете. Никогда, ни разу в жизни мне не доводилось убивать человека, я даже никогда не помышлял о таком, но эту мразь за человека не считал. А потому, спрятав в карман джинсов пистолет, я, к собственному удивлению, обнаружил, что относительно спокоен. Меня не му­чили угрызения совести, не было...

Елена глянула на часы, висевшие в кухне. Было семь вечера. Она перевела взгляд в окно. Там щебетал и блестел зеленой краской май. Месяц, дарующий новизну, сулящий любовь и заставляющий мечтать. Но ей мечтать не хотелось. И видела она из окна лишь восьмилетнего сына Сашку, играющего в футбол. Только он доставлял ей радость, хотя и сопряженную с постоянными за него переживаниями, как на данный момент, так и в перспективе. Из грустного оцепенения ее вывел звонок в дверь. Она посмотрела в глазок, немного удивилась, и вдруг ужаснулась той мысли, что внезапно пришла в голову...

Филипп Валевский сидел на полу в своей комнате, тупо уставившись на черно-белую фотографию, где был запечатлен еще в детстве. С пожелтевшего от времени снимка на него смотрел одиннадцатилетний мальчик, на коленях которого сидела маленькая кошка. Валевский сейчас вспоминал всю свою пройденную жизнь. * * * Мать умерла, когда Филиппу исполнилось шесть лет. И день похорон оказался менее траурным, чем все последующие годы, прожитые с овдовевшим отцом. Отца словно подменили. Из веселого сердечного человека он превратился в настоящего монстра...

Здесь было довольно малолюдно. Лишь какой-то долговязый юнец выгуливал жирного ротвейлера, да скрюченная старуха с антикварной авоськой, в которой лежал одинокий батон, шаркала вдоль дороги. Степанчук взглянул на часы. Они показывали без четверти десять. Сережа услышал звук подъехавшей машины, когда успел подняться лишь на площадку между первым и вторым этажами и сразу посмотрел в окно с мутными перепачканными стеклами. Внизу он увидел тот самый Мерседес, про который говорил папа. Обе передние дверцы раскрылись почти одновременно, из салона вышли двое, о ком он тоже имел представление...

- Ну, а замуж за него еще пока не собираешься? - спросила Наташа и откусила кусочек карамельки. Она специально сделала равнодушный вид, боясь опять чем-нибудь обидеть Ларису. Слишком уж та реагировала на малейшее проявление интереса к ее личной жизни. Причем реакции эти могли быть весьма неожиданными. Наташа помнила, как Лариса "отшила" ее, стоило ей влезть не в свое дело. А сейчас их отношения наладились. Наташа видела, что Лариса неподдельно счастлива и что не прочь сегодня поболтать о себе, поделиться, так сказать, своим счастьем...

Эта история произошла еще в те времена, когда рэкет был популярен во всех своих проявлениях и все больше набирал обороты. Поэтому нельзя сказать, что небольшая статья журналиста Н. в местной газете "Криминал" потрясла жителей Энска. Слишком много в последние годы произошло заказных и более громких убийств, чем это. А это, несомненно, тоже было заказное. Жертвой киллера стал лидер одной из криминальных группировок , некий гражданин Щ. " Кто же заказал его? -- вопрошал автор статьи, и сам выдвигал...

Жили-были старик со старухою и не было у них детей. А впрочем, не так уж они были и стары. Василию Петровичу недавно исполнилось пятьдесят шесть лет, а его жене - Клавдии Николаевне - пятьдесят три. Клавдия, низкорослая кругленькая и всегда опрятная женщина, с юности трудилась на швейной фабрике. Иногда брала заказы на дом в качестве подработки, а еще вела хозяйство своей однокомнатной хрущевки. Все тяготы и заботы жизни лежали лишь на ее плечах, поскольку Василий уже давно ничего не делал как пил...