Спасибо Потом

Вечер опускался на ярмарочную площадь, раскрашивая небо в багряные и фиолетовые тона. Цыганский табор, расположившийся у края площади, гудел и переливался разноцветьем шатров и юбок. Звуки скрипки, гитары и бубна сливались в пестрый, пьянящий мотив. Люди тянулись к табору, словно мотыльки к огню, привлеченные обещанием гаданий, танцев и хитрых сделок. Среди этой суеты, почти незаметно, появилась женщина. Белая женщина. Она не была броско одета, не кричала, зазывая к себе. В ее лице не было ни улыбки, ни хмурости – лишь спокойствие, которое странно контрастировало с царящим вокруг хаосом...

Мир Виктора до того дня был вычерчен серыми линиями обыденности, как старый, затертый временем карандашный рисунок. Его жизнь текла, словно сонная река, не нарушаемая даже рябью случайных событий. Он существовал, а не жил, подобно тени, скользящей по стенам реальности. Но однажды, в ночь, когда луна висела в небе, словно серебряный глаз, наблюдающий за спящим миром, что-то изменилось. Виктор проснулся от ощущения ледяного прикосновения к коже. Комната, обычно знакомая и уютная, казалась чужой и враждебной...

Сердце Виктора забилось, словно пойманная в клетку птица, стремящаяся вырваться на свободу. Страх сковал его, словно ледяные оковы, но любопытство, словно жадный росток, пробивалось сквозь этот панцирь. Он замер, боясь пошевелиться, словно мышь, попавшая в поле зрения хищного кота. "Страх – это лишь тень, отбрасываемая незнанием," – всплыло в его памяти изречение древнего философа. И он решился. Он шагнул вперед, словно путник, входящий в неизведанный лес. Призраки, словно опавшие листья, закружились вокруг него в безмолвном танце...

Ночь была душной. Алексей ворочался, не в силах уснуть. Комары звенели над ухом, словно маленькие злые колокольчики. Он отмахивался, ругался шепотом, но тщетно. Решив, что лучше пойти попить воды, чем мучиться, Алексей поднялся с кровати. В полумраке кухни он нащупал выключатель. Щелчок. И в тот же миг – оглушительный взрыв! Алексея отбросило к стене. В ушах звенело, в глазах плясали искры. Пыль и обломки летели со всех сторон. В голове промелькнула мысль: "Газ!" Он попытался встать, но нога пронзила острая боль...

Удивительная история охотника. В этой истории нет ни сказки, ни банальности, только холодная правда жизни, перемешанная со звериным инстинктом. Я помню тот день отчетливо. Осень вступала в свои права, лес готовился к долгой зиме, облачаясь в багряные и золотые одеяния. Я, молодой и самоуверенный, отправился на охоту, понадеявшись на свою удачу и знание местности. Но лес – непредсказуемая стихия, и моя самоуверенность быстро сменилась паникой, когда я понял, что заблудился. Сгущались сумерки, становилось все холоднее...

Удивительная история. Солоха сидел на завалинке, плевал семечки и смотрел, как солнце садится за колхозное поле. Тридцать лет в колхозе, а в кармане – ветер гуляет. Жена пилит, дети в город смотрят, а он все ждет, когда его, Солоху, заметит судьба. Однажды, копая картошку, Солоха наткнулся на что-то твердое. Сначала подумал – камень, но когда отряхнул землю, чуть дар речи не потерял. Золото! Слиток, да такой, что в обе руки не обхватишь. Солоха смекнул сразу – молчок. Зарыл слиток обратно, а ночью, под покровом темноты, перетащил сокровище в сарай...

Всё началось на заре нового тысячелетия, в 2000 году. Я, тогда еще зеленый лейтенант милиции, получил вызов, словно гром среди ясного неба. Из соседнего дома поступила жалоба – бабушка, дрожащим голосом, сообщила дежурному о леденящих душу криках и звуках, доносящихся из заброшенного здания напротив. "Что ж, долг зовёт!" – подумал я, и отправился навстречу неизвестности. Двор встретил меня зловещей тишиной, заросший сорняками, словно могильник. Включив мигалку, надеясь разогнать "нечисть", я услышал лишь звенящую пустоту...

Недалеко от старой заброшенной деревни Зайкино, та что на Карельском перешейке, проходит старинная полузаросшая дорога. Вернее то, что от неё осталось. Погода была отличная – лето, жара. До железнодорожной станции путь не близкий. Но Пётр не унывал и присвистывая шёл вперёд. Вокруг ни души. Вот показался старый полуразвалившийся колодец. Пить воду из такого колодца достаточно рискованно, если она вообще там есть, но присесть рядом, облокотиться, расслабиться, сделать привал самое время. Пётр сел на каменную приступку у колодца и закрыл глаза...

В тихой деревушке Рублино, затерянной в орловской глуши, где я, осел лишь недавно, творится нечто, что разум отказывается принять. На самом краю села – полуразрушенная колхозная постройка, бывший свинарник, о котором, никто не хочет вспоминать. Словно над ним висит проклятие молчания. Истина, словно искра в темноте, вспыхнула внезапно. В кузне, где я работаю подмастерьем, старый односельчанин, будто невзначай, обронил, что он долгое время был стражем той самой "заколдованной" свинофермы, и в его взгляде читалась невысказанная тайна...

Тик-так, тик-так… Этот звук, казалось, преследовал Эдуарда всю жизнь. Старые часы с кукушкой, доставшиеся от прабабушки, висели в коридоре и исправно отсчитывали минуты и часы. Эдуард их терпеть не мог! Считал дребезжащим символом старости и уныния. Однажды ночью, когда буря неистово терзала посёлок, Эдуард лежал в постели, пытаясь заснуть под вой ветра. Вдруг, среди какофонии звуков, он услышал… кукушку! Но это было не обычное кукование, а какое-то отчаянное, истеричное. Часы словно захлебывались, предрекая беду...

Ветер свистел в ушах, гоняя по площади сухие листья. Ноябрь, как всегда, подкрался незаметно, окрашивая город в серые тона. Я, закутавшись в старый шарф, торопился на встречу, опаздывая уже на полчаса. Споткнувшись о выбитую плитку, я чуть не упал. Ругнувшись сквозь зубы, глянул под ноги и замер. Прямо у моих ботинок лежал кошелёк. Кожаный, потёртый, но явно не дешевый. Осторожно подняв его, я почувствовал увесистость. Внутри лежали деньги – много денег. Крупные купюры, толстая пачка. Сердце бешено заколотилось...

Удивительная история. Это было словно в прошлой жизни, пятнадцать лет назад. Я был молод, свободен от брачных уз и жил под крылом родительского дома. Помню, в один из теплых майских вечеров я возвращался с празднования дня рождения друга – ему исполнилось 25, солидная дата. Хмельной от радости, я брел под россыпью звезд. Приблизившись к дому, я заметил зловещую темноту во всех окнах. А ведь я жил на последнем, четырнадцатом этаже! Лифты и лестничные пролеты, разделены стеной, единственный путь, это подниматься по глухому, тёмному лестничному пролёту...