Аля Брагина

Она переехала. Не просто переехала — а прибыла. Как государственный орган, как комиссия, как инспекция. Моя свекровь получила грин-карту и поселилась у нас. Без срока выезда. Я не был готов. К такому не готовит ни TOEFL, ни эмиграционный форум. Никто не говорит, что вместе с грин-картой вы получите СССР в концентрате. Сначала она спросила, где у нас кастрюля для борща. Я показал мультиварку. Она посмотрела на меня как на предателя. — Это что, духовка в ведре? Я молчал. В таких ситуациях молчание — форма выживания...

Я стою в очереди в Starbucks. В Сан-Диего. У всех — заказ через приложение, имена на стаканах, молоко миндальное, сироп карамельный, лёд тройной. А я вспоминаю, как бабушка наливала мне компот. Из банки. Без Wi-Fi. С вишнями на дне. Starbucks пахнет кофеином и скоростью. Компот пах — летом. Солнцем. Зелёной эмалью кастрюли. Когда я пил компот, я знал: меня любят. Не потому что спросили моё имя, а потому что вишни достались мне первым. Американский кофе вкусный. Но он всегда «в дорогу». Grab and go...

Она сказала, что едет всего на пару недель. Я отвёз её в аэропорт. Мы обнялись. Она пахла лавандой и капустой из кастрюли — по-домашнему. На прощание она шепнула: «Не грусти. Всё будет.» И улетела в Техас. Сначала были звонки. Потом сообщения. Потом… тишина. Один раз я увидел её сторис: она в шляпе, на фоне ранчо, с пикапом и мужчиной в джинсах и белой рубашке. — Кто это? — спросил я. — Просто знакомый, — ответила она. А потом добавила: «Он варит кофе, как ты. Только с молоком и уважением.» Я не винил её...

В Сан-Диего +22. Солнце. Пальмы. Люди в футболках поют рождественские песни. А у меня на кухне стоит тазик с оливье. Не знаю, как для других, но для меня Новый год начинается не с ёлки, не с шампанского и не с фейерверков. Он начинается с запаха резаных огурцов, варёной морковки и майонеза «как у бабушки». И даже если за окном пляж, а вместо снега — песок, я знаю: пока есть оливье — я дома. В первый год я пытался быть “американским”. Ел индейку, пил eggnog, рассказывал про Санту. А внутри скучал по телевизору с «Иронией судьбы» и куску колбасы, который украдкой берёшь до подачи...

Когда я подписывал бумаги, у меня дрожали руки. Не от страха — от ответственности. На 30 лет. На 360 месяцев. На жизнь вперёд. Дом в Калифорнии — это не просто стены. Это миф. Символ. Марка качества эмиграции. — Ну что, взяли уже? — А, вы всё ещё снимаете? — Мы-то своё уже платим, а вы?.. Я не хотел влезать в ипотеку. Я хотел свободы. Но потом родилась дочь. Потом пришли соседи с вечеринками. Потом вырос рент. Потом — «либо сейчас, либо никогда». И вот у меня есть гараж. Есть входная дверь. Есть забор...