Тихий Наблюдатель

КОГДА ТИШИНА СТАЛА РОСКОШЬЮ Когда-то в районе, где я жил, было много садов. Летом детвора лакомилась спелыми вишнями, играя на многочисленных площадках. Зимой те же площадки превращались в снежные горки — и мы, будто отправляясь в маленькое путешествие, катались на санках до позднего вечера. Совсем недалеко располагался стадион. Там проводились соревнования, днем и ночью кипела жизнь — футбол, хоккей, бег, волейбол, баскетбол. На трибунах собирались болельщики, а порой — и те, кто распивал за здоровье победителей. Часто звучала лирическая, вдохновляющая музыка, создавая настроение праздника. Даже завод по соседству ничему особо не мешал — он просто был частью этой картины. Но постепенно, с каждым десятилетием, это место теряло душу. Прекращало быть центром притяжения. Почему? Всё просто — началась большая стройка. И, кажется, не только физическая. Общественного становилось всё меньше, а коммерческого — всё больше. Завод снесли, а на его месте выстроили многоэтажки, похожие на готические замки. Но даже это тогда воспринималось спокойно — почти как признак прогресса. «Подумаешь, дом. Район благоустраивается, становится менее промышленным», — наивно говорили мы. Мы ошибались. Застройщики не думали о нас. Они входили во вкус. Новые дома множились, стройка захватывала всё, что еще пустовало. Малое число новостроек обернулось целым кварталом. Шум отбойных молотков, гул техники, крики рабочих, пыль, покрывавшая окна и машины — всё это стало нормой. Периодически пропадали свет и вода. В районных СМИ об этом не писали. Никто не спрашивал: есть ли у этой стройки границы? А детские площадки и вишнёвые сады — словно их никогда и не было. Потом настала очередь стадиона. Сначала его покрыли искусственным газоном и сделали платным. Затем хоккейную коробку стали сдавать под картинги. Вскоре всё снесли, и на этом месте вырос жилой комплекс с фасадом, украшенным «Розой Ветров» — видимо, в качестве комплимента новому времени. Балкон — единственная оставшаяся роскошь — раньше открывал нам виды на реку, простор, родной город. Теперь их перекрыли окна новых соседей. Пространство, бывшее когда-то общим, стало частным. Закрытым. Огороженным шлагбаумами, парковками и магазинами. Мигающие лампочки на крышах, тёмные дыры одинаковых окон — вот что осталось в ответ. Прошло пятнадцать лет. Мы жили в перманентном шуме. Душевные поры заколочены. Нервы расшатаны. Сон ускользал. Романтика родного дома осталась только в памяти. И вдруг — новая стройка. Без промедления. Ещё выше. Ещё агрессивнее. Ещё грубее. Генератор гудит круглосуточно. Дороги перекрыты. Строительная техника оккупировала всё вокруг. Теперь здесь не только не проехать — страшно пройти. Кто знает, что может упасть? Каждой внутренней мелодии теперь противостоит удар молотка и визг пилы. Музыка стройки заглушает всё. Даже саму мысль о тишине. Не просите меня описывать последние двадцать лет как лиричные, праздничные или ностальгические. Мы живём на стройке, не строя. Это театр зубодробительного реализма. Первые дома, построенные в начале двухтысячных, уже начали разрушаться — куски штукатурки падают прямо на тротуары. Построили — чтобы перестроить. Как будто и не жили в них люди. Ночью, когда стройка ненадолго замолкает, я смотрю на фасады новых зданий. На мёртвые стены, в которых нет ни звука, ни света. И думаю: как же стала дорога атмосфера. Это ведь не только про архитектуру. Это про людей. Про дыхание. Про покой. Когда-то тишина была 24-часовой. Теперь — несколько минут в сутки. Тишина стала роскошью. А жизнь — ожиданием её возвращения.