Ассоциация «СОЛЬ»

Ассоциация консультантов «СОЛЬ» объединяет помогающих специалистов, тех, кому близка и важна тема психологической работы с темой насилия в близких отношениях. Наши проекты направлены на то, чтобы консультанты находили для себя пользу, поддержку среди коллег и получали возможность совместного развития. В частности поэтому мы создали свой подкаст, который называется «Ненасильно говоря». В нескольких уже вышедших эпизодах мы коснулись важных тем, таких как: Говорить о насилии. Зачем? Что такое насилие? Стереотипы о насилии в общественном сознании. Стереотипы о насилии в работе специалистов. Виды и формы насилия. Приглашаем вас к прослушиванию: podcast.ru/...709 Подкаст доступен на всех популярных платформах в интернете.

Разговор о насилии с участием ассоциации Соль

youtu.be/...axo Круглый стол - личность автора насилия. Очень интересное обсуждение

«Один из моих клиентов, Крис, был подростком, направленным на терапию из-за постоянных ссор и враждебного отношения к своим опекунам, сверстникам и учителям. У Криса был вспыльчивый характер, и он часто «срывался» в ответ на малейшую провокацию или вовсе без повода. С ним было трудно находиться рядом, поскольку он так быстро начинал волноваться и обороняться, что с ним невозможно было поддерживать диалог даже на случайный и нейтральные темы. Он умышленно совершал поступки, раздражавшие окружающих, был мастером «задеть за живое» и часто вел себя агрессивно. Короче говоря, его легко было не любить. Однако, когда я познакомился с Крисом и смог установить с ним подобие доверительных отношений (что потребовало времени), я начал кое-что понимать о нем. Крис жил с бабушкой и дедушкой, поскольку родители жестоко обращались с ним, а затем и вовсе бросили. Несмотря на это, он очень заботился о них и ни разу не сказал о них плохого слова. Крис часто говорил, что другим людям нельзя доверять, они могут причинить боль, как только им представится такая возможность. Он испытывал глубокий страх быть брошенным, даже если сам отталкивал других своим враждебным и раздражающим поведением (потому что, по его словам, «если не доверять людям – они не смогут тебя разочаровать»). Его гнев был непредсказуем и вспыхивал совершенно неожиданно. Как только он возникал, Крис полностью терял контроль над собой. Однако он пытался сделать это своим преимуществом – юноша гордился своим умением хорошо драться, и говорил мне, что это «единственное, в чем я хорош». Он гордился тем, что его считают одним из тех детей, «с кем никто не хочется связываться». Когда я внимательно посмотрел на Криса сквозь призму сострадания, я смогу увидеть, что его поведение, каким бы неправильным оно ни было, возникало как результат сочетания его биографии, биологической реакции на предполагаемые угрозы и желания защитить себя, стремления к счастью и уменьшению количества страданий в жизни. Нетрудно заметить, что эти попытки защититься на самом деле причиняли ему еще больше страданий – Крис постоянно отталкивал людей, которые могли бы позаботиться о нем, и создавал себе неприятности дома и в школе. Легко уничижительно окрестить кого-то вроде Криса «хулиганом» или «неудачником» - слишком легко. Гораздо сложнее перестать видеть в нем этого «раздражающего ребенка» и заметить ценного человека, научившегося справляться со своей очень трудной жизнью, которую по своей воли не выбрал бы ни он, ни кто-либо другой. Стратегии, которые Крис избрал, чтобы защитить себя и справиться со сложностями, стоили ему счастья. Моя роль как терапевта заключалась в том, чтобы научить его справляться с жизненными трудностями и гневом более подходящим способом, который не отталкивал бы от него окружающих и помог ему обрести счастье и удовлетворение. Каким бы сложным ни было чувство сострадания к тем, кто «нажимает кнопки» и заставляет человека испытывать гнев, еще сложнее направить это сострадание на _самого себя_. Это особенно верно, когда человек замечает, как совершает поступки, которые вредят его собственной жизни и небезразличным ему людям. Людям трудно признать и принять тот факт, что именно они причинили этот вред, но это необходимо сделать, если они действительно хотят измениться. Вот где приходит на помощь сострадание – оно дает мужество встретиться лицом к лицу с наиболее болезненными жизненными обстоятельствами и быть добрее к себе, пока человек проживает процесс изменений. Как я уже отмечал, сострадание не бывает «белым и пушистым»… Сострадание заставляет _бросаться в огонь_, чтобы спасти ребенка, вместо того, чтобы убежать и сделать вид, что пожара не было». Кольц, Рассел Л. Терапия, сфокусированная на сострадании, для управления гневом. 2022. – с. 110-111

В большинстве случаев гнев у человека возникает в ответ на куда менее серьезные раздражители (нежели угроза жизни и здоровья, своей или своих близких), основная часть которых по природе своей негативна и имеет межличностный характер. Например, согласно Ковальски, «говоря об аверсивных (неприятных, болезненных или пугающих воздействиях) межличностных моделях поведения, люди думают об актах агрессии или насилия, например, нанесение тяжких телесных повреждений, убийстве или изнасиловании… но такие крайние формы аверсивного поведения встречаются относительно редко», вместо этого, утверждает автор, часто имеют место триггеры (спусковой крючок) гнева, среди которых нижеперечисленные. Грубость, распространение сплетен, сквернословие, невозможность контролировать естественные отправления, жалобы, нарциссизм, насмешки, чрезмерное стремление перестраховаться, остракизм, обман, пренебрежение, намеренное стремление смутить, неверность, критика, предательства, нарушение конфиденциальности, переменчивость настроения, ревность, разочарование, бойкотирование, некомпетентность, саботирование, защитное поведение, нарушение обязательств, неумение слушать, непрофессионализм, распускание слуха, пассивно-агрессивное поведение. (Здесь можно составить свой список, понимание своих триггеров – важная часть работы с проблемным гневом. Что вызывает лично у вас реакцию гнева, какие ситуации, слова, действия, поступки других людей?) Такие триггеры представляют собой нежелательные и неожиданные действия (или бездействие) других людей, которые _воспринимаются_ как аверсивные и часто становятся причиной пробуждения гнева. Цитаты с комментариями В.Плессер в скобках из: Кассинов Г., Тафрейт Р.Ч. Управление гневом. 2020. – с.102.

"По общему признанию, человеку сложно изменить свой узкий взгляд на происходящее и охватить более широкую перспективу. Дистанцирование от эгоцентрической точки зрения зависит от принятия (или непринятия) принципа, согласно которому, хотя своя точка зрения кажется реальной и законной, она может оказаться предвзятой или даже полностью ошибочной. Признав вероятную ошибочность своих взглядов, человек может отступить и задать себе вопрос об их обоснованности: - возможно ли, что я неправильно истолковал вроде бы явно оскорбительное поведение другого человека (или группы)? - основаны ли мои интерпретации на реальных доказательствах или на моих предубеждениях? - существуют ли альтернативные объяснения? - не искажаю ли я имеющиеся у меня образ другого человека или группы из-за моих собственных уязвимостей или страхов? Даже если человек твердо убежден в обоснованности своей точки зрения, в центре которой стоит он сам, критические вопросы, подобные вышеперечисленным, подвергают сомнению эгоцентрический образ мышления. Успешное дистанцирование от эгоцентрического восприятия конфликтной ситуации идет рука об руку с попытками переосмыслить значение ситуации с позиции объективного и беспристрастного наблюдателя. Выведение себя из центра всего, что происходит вокруг, также позволяет сформировать основанное на эмпатии понимание точки зрения оппонента". Бек Аарон. Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия., 2022. - с.377-378

Четыре убеждения, которые могут затруднить процесс осмысления проблемного гнева: 1. Мне полезно выражать гнев. В нашей культуре продолжают продвигать идею, что катарсическое выражение гнева полезно и даже желательно. Это и правда может приносить иллюзию временного облегчения… Миф о том, что невыраженный гнев накапливается и приводит к физическим болезням или повышению агрессии, уже развенчан… Чтобы помочь усомниться в гипотезе благоприятного выплескивания злости, можно рассмотреть последствия выражения гнева, как другим видятся возникающие у него вспышки и те разрушительные эффекты, которые оказывает проявление гнева на существующие отношения. (Иногда гнев становится способом саморегуляции, разрядки, поэтому важно найти другой способ удовлетворяющий способ в виде безопасных, но активных действий – разные виды спорта, возможно, граничащие с экстремальными. Самый же лучший способ выражения гнева – это понимание того, что происходит и проговаривание себе или партнеру) 2. Мой гнев контролируется внешними источниками (меня спровоцировали). Минус убеждения в том, что, если люди считают причиной гнева исключительно внешние факторы, они весьма слабо верят в то, что это можно как-то изменить. (Поэтому мы говорим о том, что чувства возникают в процессе коммуникации, но действия и их последствия – это ответственность самого человека, а не того, кто стал источником переживаний) 3. Гнев помогает мне получить то, что я хочу. Гневные реакции часто приводят к тому, что другие ненадолго идут на определенные уступки… Но есть долгосрочные последствия. Гнев не укрепляет связи, а порождает обиды, разочарование и отдаляет людей друг от друга. 4. Гнев меня защищает. Некоторые люди используют выражение гнева для создания более крутого имиджа. Они уверены, что если перестанут злиться, другие тут же этим воспользуются. (Поэтому важно уделить внимание навыкам ассертивности, чтобы сохранять уважение, оставаться сильным и эффективным в реальном мире). Цитаты с комментариями В.Плессер в скобках из: Кассинов Г., Тафрейт Р.Ч. Управление гневом. 2020. – с.67-69.

Без чего точно нельзя осуществлять действия насилия - это без объективизации, без обезличивания. Сколько слов мы используем, когда оскорбляем в ссоре, мы все их знаем. Как можно назвать своего ребенка или партнера, чтобы на время своей вспышки вывести его из родного _имярек_ в дурака, сволочь или тварь. Родного _имярек_ невозможно ударить, а сволочь можно. В консультировании клиента, совершающего насилие в близких отношениях, важно удерживать его внимание на личности пострадавшей стороны. Когда клиент рассказывает о событиях, связанных с действиями насилия, важно избегать слов "жена, муж, она, он, ребенок, дети", а настаивать на назывании имени. Это способствует развитию эмпатии, так как дает возможность проявить сочувствие. Однако важно также помнить, что важно работать и с чувством вины, так как такой фокус может усиливать ее. И здесь важна идея - если вина - это что-то разрушающее, то сострадание и к себе, и к пострадавшей стороне - это то, что способствует возможности компенсировать ущерб и на уровне поступков идти дорогой перемен в своих реакциях и поведении.

Изначально обратимся к слову «абьюзер», он же «насильник», «тиран» и так далее, как к понятию, которое неотчуждаемо от личности человека, тогда как появляется практика в первую очередь говорить о насилии, как об осознанном деянии человека, который используется свои возможности, привилегии, власть, силу по отношению к пострадавшей стороне для достижения своей цели. Поэтому, более корректный термин – это человек (автор/актор/деятель насилия), который совершает насилие в близких отношениях. Это помогает сохранить гендерную нейтральность в понятии, так как автором могут быть (и являются) как мужчины, так и женщины. Однако использование понятия по отношению к мужчинам встречается чаще не из-за позиции неравенства, а из-за фактической опасности и вреда, которое приносит насилие со стороны мужчин к женщинам, и здесь в первую очередь речь идет о физическом насилии. Новостные сводки и полицейская статистика из открытых источников показывает, что проблема домашнего насилия есть, и что совершают наиболее тяжкие его формы именно мужчины по отношению к своим партнершам. Также, пострадавшими от сексуализированного насилия в основном становятся девочки, девушки и женщины со стороны мужчин. С оговорками о том, что в последнее время начинают говорить и о пострадавших мужчинах, и о детях в результате насилия со стороны женщин. И, если о насилии по отношению к детям говорить еще возможно, то по отношению к мужчинам – нет, и в первую очередь из-за чувства стыда и недопустимости у самих мужчин «выносить сор из избы». А также, все чаще говорят о психоэмоциональном насилии, которое практикуется женщинами по отношению к мужчинам. Резюмируя сказанное, человеком, совершающим насилие в близких отношениях, может быть и мужчина, и женщина, но последствия от насилия со стороны мужчин более серьезные, несут угрозу для здоровья и жизни.