Максим Владимирович | Репетитор по математике

Учительница ушла в первую неделю. Директор сказал то, чего родители точно не ожидали услышать. А я оказался свидетелем всей этой истории буквально случайно. Хотя, если честно, в школах сейчас так много случайностей, что иногда думаешь: может, это не случайности, а система, которая просто ползёт по швам, но никто не решается назвать вещи своими именами. Всё началось утром, когда мне позвонила мама моего ученика. Обычно она звонит спокойно, но в этот раз голос у неё дрожал так, будто она только что вытащила кого-то из пожара...

Я видел, как страх перед задачами способен буквально парализовать ребёнка. Это не просто лень или усталость, это что-то глубже — почти физическая реакция, когда он садится за тетрадь и его руки начинают дрожать. Удивительно, но большинство взрослых даже не замечают этого. И, честно говоря, иногда и мы, репетиторы, слишком увлекаемся методикой, забывая о самом ребёнке. Однажды я столкнулся с мальчиком, который буквально закапывался в тетради, когда видел задачу. Его глаза — это был сигнал тревоги, который невозможно было игнорировать...

Честно: я не сразу понял, что именно меня так цепляет. Думал, ну, рано пришёл. Или перемена короткая. Или ещё что-то. А потом дверь открылась, вышли дети — и я увидел в их глазах вот эту… пустоту. Не безнадёжность даже, нет, дети ведь живучие, но что-то вроде усталости, которая к их возрасту вообще не подходит. И я понял — это не коридор тихий. Это учителей мало. До смешного мало. До… страшного. Через пару дней ко мне пришла мама шестиклассника. И вот у неё взгляд был такой… как будто она всю дорогу сюда собиралась плакать, но держалась, потому что репетитор — это последняя надежда...

Ты когда-нибудь видел, как шестиклассник смотрит на линейку так, будто это древний артефакт, который нужно разгадать? Стоит он, щурится, подвигивает линейку ближе-дальше, ищет эти едва заметные штришки, и вдруг с абсолютно честным видом спрашивает: — А миллиметры и метры… это ж, ну, почти одно и то же? И вот в этот момент внутри что-то странно звенит. Не от раздражения — больше от удивления. Потому что ребёнок ведь не шутит. Он правда так думает. Он живёт в своём мирке, где масштабы непропорциональны,...

Ты когда-нибудь ловил себя на том, что ребёнок вдруг замирает, словно застыл в морозном воздухе, только услышав слово «геометрия»? Сначала думаешь, ну, шутит. Но нет, смотришь — глаза округлились, плечи поднялись, дыхание стало короче. Он словно встретил кого-то страшного, кто ждал его всю ночь у школьной доски. И вот ты стоишь, смотришь на него и понимаешь: да, это не просто предмет, это какой-то невидимый лабиринт, где каждый угол может ударить больнее, чем снегопад зимой, когда на физкультуре он ещё бегал и ржал с друзьями, мерз на ветру, но хоть дышал свободно...

Я стоял перед классом и вдруг поймал себя на странной мысли: иногда дети отвечают так честно, что даже не знаешь — смеяться или хвататься за голову. Спросил у них, что такое процент. И половина, не моргнув, выдала: «Это когда скидка». Ну… вот так просто, без попытки выкрутиться.И дело даже не в том, что они ошиблись. Скорее в том, что слово «процент» для них давно перестало быть чем-то живым. Оно стало вроде ценника в супермаркете, где маленькая красная наклейка кричит сильнее, чем любые объяснения на уроках...