Ваши истории | Рассказы из реальной жизни

Телефонный звонок вырвал Марину из оцепенения. Она сидела на старом родительском диване, обивка которого протерлась до белесых ниток на подлокотниках, и смотрела в окно. Третий день после похорон матери тянулся, как вязкая смола, липкий и безрадостный. Квартира, еще недавно пахнущая мамиными пирогами и валокордином, теперь пахла пустотой и пылью, которую Марина никак не могла заставить себя вытереть. Казалось, сотрешь пыль — и сотрешь последний след родного человека. На экране высветилось «Стас»...

— Я не буду платить кредит за ТВОЮ квартиру! — заявил муж, но я напомнила про брачный контракт. Эта фраза, брошенная Стасом на нашей кухне, расколола наш мир на «до» и «после». Она звенела в воздухе, смешиваясь с ароматом заваривающегося чая и запахом подгорающего ужина, который я в панике забыла на плите. В тот момент я поняла, что уютный мирок, который я так старательно выстраивала последние четыре года, был всего лишь картонной декорацией. Все началось, как это часто бывает, с мелочи. Стас захотел новую машину...

Телефонный звонок выдернул Марину из вязкой дремы воскресного утра. Она потянулась, нашаривая на тумбочке аппарат, и, не глядя на экран, приняла вызов. Голос в трубке был бодрым, нарочито громким и до боли знакомым. — Маринка, привет! Не спишь, сестренка? — пророкотал Стас. Марина села на кровати, пытаясь проморгаться. За окном ее скромной однушки на окраине города сеялся мелкий, унылый дождь. — Привет, Стас. Уже нет. Что-то случилось? Ты редко звонишь в такую рань. — Да все в порядке, чего ты сразу! Просто дела, заботы...

Тихий субботний вечер обещал быть идеальным. За окном мягко падал снег, укрывая город пушистым белым одеялом, а в их с Денисом маленькой, но уютной квартире пахло яблочным пирогом и корицей. Аня достала пирог из духовки, любуясь румяной корочкой, и поставила его остывать на подоконник. Денис сидел в кресле с книгой, но она знала, что он не читает, а просто наслаждается моментом, вдыхая ароматы дома и покоя. Этот покой был для них самым большим сокровищем. Квартира досталась Ане от родителей, и они с Денисом последние полтора года, с самой свадьбы, вили здесь свое гнездышко...

Коридор показался мне ледяным, хотя за окном плавился асфальт, и город задыхался в июльском зное. Я стояла, прислонившись спиной к входной двери, и смотрела на мужа. Олег только что вернулся от своей сестры Светланы и принес с собой холод, от которого сводило зубы. Он не смотрел мне в глаза, переминался с ноги на ногу, словно нашкодивший школьник, а не сорокалетний мужчина. Его молчание давило сильнее любого крика. Я знала, что сейчас что-то произойдет. Что-то непоправимое. — Ну, что? — мой голос прозвучал хрипло и чуждо...

Тихий щелчок замка был для Алины самым сладким звуком в мире. Он отсекал ее от шумного, суетливого города, от запаха раскаленного асфальта, от гула голосов и требовательных взглядов. За этой дверью был ее мир. Маленькая, но идеально устроенная однокомнатная квартира, ее крепость, ее убежище. После двенадцатичасовой смены в кондитерском цеху, где она работала шеф-кондитером, единственное, чего ей хотелось, — это тишины, прохладного душа и чашки травяного чая на ее уютном диване, который ночью превращался в кровать...

— Эта квартира мне положена по праву! — кричала свекровь, но я уже меняла ключи от домофона. Голос Тамары Павловны, пронзительный и дребезжащий, пробивался даже сквозь толстую металлическую дверь подъезда. Я стояла на площадке, крепко сжимая в руке квитанцию об оплате, и смотрела, как молодой парень в спецовке, хмуря брови, возится с электронной панелью. Он, кажется, чувствовал себя неловко, будто был невольным участником какой-то грязной семейной разборки. Мне и самой было не по себе. Руки мелко дрожали, а в ушах стоял гул...

— Зачем тебе две квартиры? Отдай одну мне! — требовала сестра, но я лишь улыбалась. Светка стояла в моем коридоре, скрестив руки на груди и сверля меня взглядом. Ее светлое пальто было расстегнуто, под ним виднелся домашний спортивный костюм, в котором она, видимо, выскочила из своей квартиры в соседнем микрорайоне, чтобы в очередной раз устроить мне скандал. Я молча сняла сапоги, аккуратно поставила их на коврик и повесила на плечики свое кашемировое пальто. Устала, как собака. Конец квартала для бухгалтера — это всегда маленький ад, а я вела три крупные фирмы...

Коробка от нового кодового замка одиноко валялась на коврике у двери. Мастер, немолодой мужчина в синем комбинезоне по имени Виктор Петрович, сосредоточенно закручивал последний винт, тихонько насвистывая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Я стояла рядом, скрестив руки на груди, и чувствовала, как внутри меня медленно, но верно разрастается ощущение спокойствия. Наконец-то. Наконец-то этот последний рубеж будет взят. Моя квартира, моя крепость. Только моя. Развод оформили неделю назад, быстро и буднично, будто мы не прожили вместе восемь лет, а просто делили счет в кафе...

Тишина. Это было первое, что я по-настоящему оценила, когда наконец выплатила ипотеку за свою однушку на окраине города. Не та звенящая тишина, от которой закладывает уши, а густая, обволакивающая, сотканная из мерного тиканья часов на стене, шуршания страниц книги и тихого мурлыканья старого холодильника. Моя личная, выстраданная тишина в моих собственных тридцати восьми квадратных метрах. Десять лет я работала на двух работах, отказывая себе во всем – в отпусках на море, в новых платьях, в посиделках с подругами в кафе...

Шум океана был лучшим саундтреком для работы. Он накатывал, успокаивал, смывал с души все лишнее, оставляя только чистое поле для мыслей и идей. Я сидела на веранде своего маленького домика, вдыхая густой, сладкий аромат франжипани, и дорисовывала очередной проект для заказчика. Ноутбук приятно грел колени, геккон на стене смешно щелкал, охотясь на мошку, а впереди, за пальмами, бирюзовой гладью раскинулся океан. Здесь, на Бали, я наконец-то нашла то, что так долго искала — покой и гармонию. Я нашла себя...

Вечер пятницы подкрался незаметно, принеся с собой густую усталость и мелкий, назойливый дождь, который барабанил по подоконнику так, словно хотел что-то мне сказать. Я стояла у плиты, помешивая в сковороде овощи для ужина, и прислушивалась к звукам из комнаты. Стас уже час лежал на диване, и единственным свидетельством его бодрствования были щелчки кнопок на телефоне. Он снова играл в свои танчики. Раньше меня это умиляло, потом стало раздражать, а теперь… теперь вызывало лишь глухое, тоскливое безразличие...