Post Scriptum

Дарий обнимал Томаса радостным, и благодарным Господу выражением лица. Водитель открыл ему дверь, и Дарий приближаясь к машине медленной размеренной походкой, вдруг оглянулся пред дверью, и застыл на мгновение, в его глазах отразилась улица которая кишела нищими в ветхой одежде, бездомными, людьми чьих денег хватало на одну лишь еду, лицами с угасшими взглядами полными разочарований, Дарий будто смотрел на картину в которой художник густой серой краской мазал по багровому, сухому, выжженному Солнцем полотну...

Дарий взял себе аранчини в любимой забегаловке, кофе, и остановился у фонтана. Широкие плечи, щетина, и горящий взгляд который отличал Дария от других, привлек взгляд девушки. Дарий же вдумчиво смотрел сквозь нее, и не замечал ее взгляда. Она же, подумав что он смотрит на кого то за ее спиной, неуверенно обернулась, но никого там не обнаружила. - Доминика. Меня зовут Доминика, и я существую. Мысли Дария приземлили ее слова, и его взгляд устремленный в свои мысли вернулся к нему. - Простите, я целый день работал, и не могу перестать думать о ней, Дарий...

Прохладный легкий ветер гулял по улицам, город готовился ко сну, одна за одной угасали окна. У Дария была прекрасная жизнь, он при деньгах, его работа это его любимое дело. Его внутренний мир был подобен безветренному океану, вот она гармония и идиллия. Казалось, ничто не может нарушить его покой. Но при всех благах, и хорошей жизни, Дарий был несчастен, он смотрел на свои работы и не понимал что именно женщинам нравится в них, бывали случаи, когда он сжигал всю коллекцию которую он разработал...

- Дарий, Дарий просыпайся, почему тут такой бардак?! Ты с катушек съехал? Мало того, что ты второй месяц уже не платишь за аренду, так еще и на звонки не отвечаешь! Каждый раз, в день арендной платы Элис ругала его, и каждый раз её ругань кончалась одним и тем же. Продолжая ругать его она вымывала всю посуду, убиралась, готовила ему завтрак. Между ними не было родственных связей, Дарий напоминал ей её сына. Каждый раз, увидев его бытовую беспомощность, она переставала злиться и превращалась в маму...

- Тюрьма... Тюрьма как океан с большими волнами, стоит опустить руки и ты труп. И пока ты жив, плевать что не видно берега, плыви. Дарий слушал старика Джека чьи глаза выцвели от тоски по дому и свободе, подобно тому как выцветает голубая вода. Он впервые видел этот цвет, но несмотря на всё, в глазах старика по-прежнему мелькали искры надежды, когда он смотрел на облака сквозь решетки... Дарий не мог понять за что посадили столь старого и слабого человека, что такого мог натворить человек которого давно покинули здоровье и силы...