Поэтический шторм

Только что вернувшийся со Священной войны фронтовик, ещё разбросаны немецкие "тигры" по полям, а он уже приобщил детей к рассеиванию семян. Ещё гремят отдельные бои в пригородах Берлина, но, выживший и победивший, он уже увидит первые всходы и думает про себя о долге советского солдата. Собственно, "разговор" полотна даже не о воине с опалённым огнём лицом, сама жизнь диктует - продолжать идти во что бы то ни стало. А разговор о символике непрекращающейся жизни. Зацикленности. Движение, по замыслу, ощущается в замахе правой руки девочки и мальчика рядом, но левее - инерция снижается и здесь уже возникает интеллектуальная линия разговора, тех мыслей, что суетятся в голове советского солдата, победителя фашизма. В зацикленности мчится полукруг, от правой кисти девочки и далее завершается над ягодицами самой левой фигуры. Лицо в профиль красноармейца, такие лица не часто встретишь среди современников, в изображении пережитого горя, смешанного с радостью и силой духа - талант живописца. Здесь нет позёрства, нет чванства, в том смысле, что нет попытки доказать и показать первостепенность героя над другими в ином деле (я имею в виду портретный жанр современной живописи, где не хватает часто накала, понятное дело, за деньги не напишешь хорошо), здесь сама жизнь заключена в её натуральную величину, в духе смысла владении "Одной шестой" части суши. И эта часть суши под трудовым сплочённым народом. Общественная собственность на средства производства не тот ли триггер, что запустил свободную от оккупации плантаторами и прочими буржуями коммуну? В работе нет пузатого начальника в белой рубашечке, стоящего перед телевизионной камерой и отчитывающегося губернатору (а тот выше). Да и губернаторов, видимо, нет. Страна рабочих и крестьян знавала жизнь под буржуями и теперь, отстояв своё "я" перед буржуями Западными, творит совершенство бытия! Откуда столько энтузиазма, что у детей, что у взрослого? Работают не на "дядю" в конечной цепи, нет современных стоматологий, оттого рот немного передёрнут у героя, да, возможно, и в 40 лет уже зубов мало, но возвышающий труд, свободный труд "ради жизни на земле" создаст и стоматологию как совместное усилие свободных врачей, где к клиенту не будут относиться как к товару и источнику денег, и ателье, где можно будет прикупить хлопковые дышащие штаны без прибавочной стоимости в карман буржуя-начальника, живущего в Дубайске, а только держащего бизнес в России. Всё это будет! А пока - картина повествует о самых первых днях после капитуляции Германии. Тональность приглушённо торжественная, сбивающаяся на предание о человеке как части природы, о его героической миссии освоения залежных земель, в том числе, прерванных войной, потому здесь много слитой с землёй плоти (аллитерация), в том числе, стальной плоти, танк тоже чёрен и слит с землёй по цвету - как символ перехода из пространства советского в чёрную яму небытия... Утончённая девочка и два разных по характеру мальчика. Это ли не пища для размышлений? Один решил в сапогах идти по земле, другой - босый. Так бывает на роду, оттого отец и восхищается троицей своей, что видит всё. Живописец (безымянный, кстати говоря, как и само полотно, которое я натянул на подрамник, созданный с нуля) перебрасывает всю свою силу и умение на драпировку и оттенки кожи. Цвета мало, но кожа рук в этой сдержанности цвета светится красноватым, белым, пепельным... Лица же каждого, как того и требует конструкция, отражают ту среду, из которой они вышли. Тёплая хата - красноватый оттенок у мальчонки, ранняя работа под солнцем - загар до почти тёмного-коричневого у отца-солдата. Есть такая традиция, например, как у В.Попкова в "Строителях Братской ГЭС" - изображать победителей и долго придавать разные оттенки белому цвету тканей. Вот здесь о том же. Правая ступня мальчишки плавно утопает в чернозёме - интересный технический манёвр задействования статичного пространства и "раскройки" его человеческой холодной мощью. Полотно в хорошей сохранности, нет трещин, некоторые "потёртости" читаются как веточки "сирени" ли, "черемухи" под ногами изображённых...

На обзоре живопись. "Расстрел коммунистов" можно было бы назвать, но работа называется просто "Расстрел". Невероятные лица. Подчёркнуто презирающие своих палачей, ослепительные в бесстрашии своём. Заражающие этим бесстрашием. Вроде бы простой замысел, но поражает исполнением, особенно, впечатляет правый красноармеец, его обугленное щетинистое лицо, мощные скулы и ступни впившиеся в землю, босые ступни как символ неразрывной связи с землёй, ставшей народной! Отнятой у кучки проходимцев, на которых впахивали эти люди. Расстрел за сочувствие ли, прямое участие в событиях на стороне красных - история умалчивает. Заволакивающая, убойная сила реалистического искусства изображения, от которой по началу теряешься, настолько классово звучит сюжет. Постепенно проходит ощущение оторопи и рыскаешь глазами по драпировкам, по диагоналям распаханных холмов, налистанных друг на друга, проступающих на заднем плане. Обилие зелёного, песочно-жёлтого, землянисто-коричневого. Художник изобразил именно с того места откуда и хотелось бы большей части зрителей посмотреть на происходящее, и он сделал акцент на лицах, которые, в таком ракурсе, невозможно было бы увидеть ни в какой иной обстановке. Красноармеец с верёвками выступает на одну ногу, будто движется вперёд, стремясь загородить свою сестру, жену ли. Седовласый кавказец сжимает в ярости и бессилии кулаки, готовый выкрикнуть проклятие. У каждого изображённого свой неповторимый характер, раскрывающийся по мере вглядывания в лица. Я для того поводил камерой по картине, чтоб ненадолго "уйти" из-под их влияния. Настолько они пронзительны. Вспоминается, конечно, Иогансон с его "Допросом коммунистов", но здесь другое, хоть и очень похожее, возможно, менее камерно и детально, но оттого не менее драматично. Освещение равномерное. Зрителю, в данном случае, особенно неловко, т.к. не видно объекта устремления всех десяти глаз. Четверо мужчин и одна девушка. Жреческая пятёрка. Красные победили тогда и сейчас тоже победят. Работа сильно древняя, очень потёртая и высохшая, уж не  ровесник ли автор самих событий, вот что думаю. Но год рождения не подтверждает предположения. Вероятно, не позже 1960-х написана. Антончик Михаил Вячеславович (1921-1998) х/м 119*182. Горд тем, что достал из небытия работу, натянул на подрамник именно я, предстоит немного отреставрировать. И тут приведу стихотворение Алексея Маркова, в принципе, оно здесь в тему: Расстрел (прочитал вслух тут). Привели сынишку коммуниста. Встал он рядом с матерью у рва. А стрижи резвились в небе чистом, И росла веселая трава. Дал команду офицер немецкий. Автоматы глянули в упор. Вот взметнутся огненные всплески, И окончен будет разговор. Но иначе думает курносый, И улыбка на его лице: Не докурит немец папиросы, Все не так получится в конце! Из-за леса вылетит тачанка, И враги рванутся наутек. Пулеметом прострочит их Анка. Слышишь, конский топот недалек! Или красных партизан засада Пленников избавит все равно, Или Павка налетит с отрядом... Словом, так, как видел он в кино. И упал мальчишка навзничь с верой, С ожиданьем радостным в глазах, Что покончат с этим офицером Красные, примчавшись на рысях!

27 ДЕКАБРЯ 1926 года родился Николай Савостин, русский поэт. Принадлежал к числу поэтов, начавших свой путь в годы Великой Отечественной войны – с 17-ти лет Савостин проходил суровую армейскую школу, что определило гражданский и поэтический характер его творчества. После демобилизации в 1950 году работал в читинской газете «Забайкальский рабочий», окончил Высшие литературные курсы в Москве. Печатался в журналах Москвы, Хабаровска, Иркутска, Читы. Первая книга лирики «Дальний полустанок» вышла в 1956 году, а всего Николай Сергеевич выпустил свыше четырех десятков книг поэзии, прозы, публицистики, пьес. Одни названия стихотворных сборников говорят о светлой сути его поэзии: «В нашем доме», «Майский снег», «Тайга», «Разнотравье», «Белый свет», «Дорогая моя жизнь», «Летящий дом», «Гнездо, «Вниманье долгих дум»… Был очень общительным человеком. Закадычными его приятелями были хрестоматийные литераторы страны: Виктор Астафьев, Константин Симонов, Валентин Катаев, Василий Белов, Валентин Распутин, Расул Гамзатов, Ярослав Смеляков, Василий Быков, Сергей Наровчатов, Виль Липатов, Ираклий Андроников, Михаил Дудин, Анатолий Приставкин. Скончался Николай Сергеевич на 89 году жизни 15-го июля 2015 года. Понять бы какова земля внутри? Вот вылез василек – в нем синева. Выносит роза чистоту зари И зелень изумрудную – трава. По мненью редьки, горькая на вкус Земля. Но не согласен с ней арбуз... Растенья спорят, истину ища. А правы все. Но только сообща. ХХХ Как взвыла, взвыла Русь от боли, Как взмыла, взмыла ввысь мольба, Как оросилось кровью поле, Слезою – каждая изба. Как захлебнулось сердце злостью, Как брызнул гневный свет из глаз И хрустнули под ношей кости, – Так оперлась страна на нас. Юнцом в кровавой мешанине, Тая под любопытством страх, Был, как положено мужчине, И я в тех самых жерновах. И знаю не со слов, а лично, Сам видел, как ходила твердь, Как с деловитостью фабричной Война работала на смерть. Там и моей немного крови, Там и моя осталась боль. Но не смотрю на мир суровей, Чем те, кто не ходили в бой… СОСЕДИ Одни бежали от войны, Свою спасая шкуру, Другие рвались на войну, По мненью первых, – сдуру. Ах, умник, – ловко уберёг Себя, живёт примерно. Сосед же лёг под бугорок Под звёздочкой фанерной. В полях войны собрали прах, Перенесли в столицу, И страж не дремлет на часах Над этою гробницей. Ушла в кинотуман война, И страсти поостыли. Виновных нет – войны вина, Что тот, другой, в могиле. Стареет скрывший жизнь свою За справочкою липовой. А мать погибшего в бою Всю жизнь по сыну всхлипывай. Дворец, собаку на цепи Он приобрёл заслуженно, Значок какой-то нацепил И врёт про фронт за ужином. ПЕСНЯ ОСТАВШИХСЯ НА ВОЙНЕ Твой сын тебя уже намного старше, И незнакомый ходит в школу внук… А ты идешь в атаку прямо с марша, Не выпуская автомат из рук. А ты навечно в той атаке замер – С гранатою рука занесена, И вся в огне земля перед глазами, И позади и впереди – война. Повыросли сады на пепелище. Дома поднялись выше и стройней. А над тобой не птицы – пули свищут, А ты всё остаешься на войне. Как будто ты опять ушел в разведку, Никто не знает возвращенья час. И вести – хоть в патронной гильзе – редко Доходят все же от тебя до нас. Твой подвиг в том, чтоб жить и после смерти, Тебе права особые даны… Вы только вдумайтесь, вы только смерьте Срок службы тех, кто не пришел с войны. Твой сын тебя уже намного старше, И незнакомый ходит в школу внук… А ты идешь в атаку прямо с марша, Не выпуская автомат из рук. ХХХ Мир видеть в перекрестии прицела Мне довелось – бесцветный, как зола. Берёзка, скажем, что вдали белела, Не больше чем ориентир была. Всё в схему превратить война хотела, В условный знак и действие числа. Но красота природы без предела Кипела, бушевала и цвела. Всё заросло, где бомбы землю грызли, На том, когда-то смертном рубеже, А вроде ждёшь – поляна взрывом брызнет, О минах позабывшая уже. Вернулось в берега теченье жизни, А сердце всё ещё настороже.

Самое смешное читать в интернете ультрамонархиста одного новомодного, дающего советы как воспитывать детей во Христе, а сам разведённый много раз, вот недавно он: "В эпоху, когда западное влияние на планете стало главенствующим, именно наш византизм не позволил нам онемечиться..." Кому "нам"? Ну да, и офранцузиться не дал византизм. И обангличаниться не дал византизм. Только не правящим элитам. Они как смотрели на Запад, так и будут продолжать на него смотреть и засматриваться. Народонаселение онемечиться и обангличаниться не может, потому что это будет другой народ, потому что суперэтносы по определению не теряют своей культурной идентичности, они именно потому и вовлечены в социально-исторический процесс, что представляют собой особую единицу, противопоставляющую себя всем другим "игрокам". А не был ли, случайно, взантизм порождением того класса, к которому не принадлежим "мы"? А не тот ли это византизм, который "страна рабов, страна господ" - хотя бы по тому же Лермонтову? Не закусив свежей французской булкой чашечку кофэ перед завтраком и прочтением свежей газетёнки, пора заканчивать воспринимать "византизм и славянство" вне хорошо удавшейся попытки многосотлетнего угнетения русского моего народа! А что поздняя Рос.Империя византиилась в руках немецкой военщины - никто не будет спорить со знаменитым - уже тогда на весь мир - баснописцем?.. Византизм-то какой гибкий оказался - вне любых в том числе колониальных конституций окормлялся... ...А так, конечно, не дал "нам".