ПОЧВА

За далекими лесами, да за высокими горами, да за тридевять земель стояла деревня на перекрестке четырех дорог. А в деревне той жителей не было, только дед старый на завалинке сидел и травинку засохшую губами черствыми жевал. Глаз у деда был всего один. Посмотрел он им в небо и прошептал сам себе под нос: - Эх, широк небосвод над моею головою, токма тольку-то от него и нету. Висит себе там, только мысли людские отвлекает. Почесал дед за ухом, крякнул и засмеялся. А смеялся он от того, что случай смешной из молодости вспомнил...

Маленькую Зиночку разорвало первой, её белокурые локоны ровным слоем покрывали разбросанные на дороге внутренности. В деревню пришёл Волк. Он всегда приходил в начале Весны, незаметно появляясь из лесной тени. Стоило только его светящимся глазам показаться сквозь голые ветки деревьев, снег начинал таять, и через мертвую зимнюю землю начала пробиваться зелёная жизнь. Жизнь же всегда требует жертвы, поэтому утром в первый день весны крестьяне всегда оставляли на дороге нескольких невинных детей на корм Волку...

Мы живем в так называемом пострелигиозном обществе. Что это значит? Сегодня подавляющее большинство религиозных ритуалов прошлого уже перестали работать как раньше, они прекратили оформлять и наполнять смыслами социальное бытие человека. Чаще всего “старые” религии со всеми своими обрядами и практиками становятся органичной частью досуга и потребления, утрачивают свое смыслообразующее, сакральное значение. Однако человеку по прежнему необходимо обращаться к сакральному, наполнять свою жизнь трансцендентным...

Жил да был в глуши лесной один деревенский мальчик. Красивый был, белокурый. Но глуповатый маленько. Что не скажет - за всё стыдно. Причем не ему стыдно, а слушающим. Экий малой. Петрушей его звали ребята со двора, родители величали Павликом. А девушки у него не было, и не называла она его никак. С ребятами Петруша виделся два раза в неделю. В субботу и во вторник. В субботу пили пиво, во вторник шарады разгадывали да шутки шутили. Когда пиво пили, тоже шутили, но не так смешно. Нюхает, значит, амфетамин в пятницу Петруша и думает: - Если завтра пиво пить буду, то надо бы спать пораньше лечь...

I Серафима Петровича рвало кровью прямо на асфальт. В небе кружили ангелы, собираясь наконец принять в свои объятья его покалеченную душу. На небе его уже ждала, почившая семь лет назад, супруга и маленький сын Коленька, скончавшийся во младенчестве от брюшного тифа. Испил он водицы из колодца отравленного, да и преставился на пятый день, а там наверху его никто и не ждал, потому как модернизация случилась, и теперь даже в раю всех распределяли сугубо по фамилиям. А их тогда на деревне только и ввели...

Утром следующего дня Вениамин Сергеевич с удивлением обнаружил себя в гробу. Тело его слегка раздулось и источало сладковатый фосфиновый аромат, какой можно встретить только в морге или в химической лаборатории. Глаза Вениамина Сергеевича застыли как холодец трёхдневной свежести, а на лицо легла маска индифферентного, почти стоического спокойствия. Из-за таких, признаться, скверных обстоятельств Вениамин Сергеевич никак не мог выразить своё внутреннее душевное удивление. Вообще в таких ситуациях...

Жил был на деревне дурачок. Уже двадцать зим прожил, а всё на печи лежал да слюни пускал и срам свой теребил. Звали дурачка Петрушей и любил он очень свистулки и дуделки всякие: весь день мог свистеть и дудеть, лежа на печке, даже про срам свой забывал и на время успокаивался. Но бедно жила семья Петруши, поэтому когда у него свистулька глиняная сломалась, то не смогли ему отец с матерью новую купить на сельской ярмарке. Расстроился тогда Петруша, лег на печку, спиной к красному углу повернулся, носом захлюпал и начал срам свой теребить беспощадно...

Светлане было шестьдесят два года. Не так давно она открыла для себя уринотерапию - из ее комнаты уже несколько дней страшно фонило мочой. Вторую комнату своей двушки в Медведково она сдавала приезжему студенту, но постепенно запах начал проникать и туда. Студент съехал, оставив Светлану без денег за аренду, но в благоговейном одиночестве в окружении целого склада аккуратных баночек с желтой жидкостью разной степени концентрации и выдержки. Светлана точно знала, что в России правительство травит...

Порфирий косил сено в поле. Неподалеку, прямо на сеновале рожала его жена Марфа. Полчаса назад она тоже косила вместе с Порфирием, делая это размеренно и с отрешенным чувством глубинной деловитости. Косили сено, дабы очистить полевую землю от тягости излишних корней и стеблей, чтобы она могла напитаться живительной плодотворящей силой и вновь порождать растения, но уже с пользой для Порфирия, Марфы и других деревенских жителей, передавая им эту силу. От её избытка мужчины обычно косили сильнее прежнего, а женщины разрождались потомством...

Маленькая Сонечка мучилась псориазом. Сидя в гостиной на большом старом диване с чехлом из потёртого красного бархата, она настойчиво чесала левую пятку. Частички омертвевшей кожи сыпались на ковер, смешиваясь с толстым слоем въевшейся пыли и кошачьей шерсти. На кухне за тонкой фанерной стенкой ругались родители. Два месяца назад отца Сонечки сократили на работе, и не имея более смысла бытия и средств к существованию, он взял кредит в банке и горько запил. Мать была женщиной безвольной, а потому просто днями смотрела на пьяного мужа и рвала до крови волосы на голове...

В Николаевку пришла коллективизация. Из сорока дворов на деревне ровно половина были кулацкие, а другая половина - батрацкие. За последние несколько лет первые успели оправиться от последствий военного коммунизма и даже обросли большим урожайным достатком, вторые же так и не получили обещанных благ и уже было затаили обиду на новую власть. Но партия крепко держала свои обещания, настала-таки и в Николаевке эпоха титанических свершений. Пришёл на село ветер классовой справедливости, затаились кулаки...

В бассейне центрального дворца спорта города Николаева медленно покачивалась в вода. В воздухе стоял плотный запах хлорки. Если бы случайный наблюдатель имел возможность подняться в воздух над шестью плавательными дорожками, то с высоты нескольких метров он бы увидел, что в каждой из них как будто находится своя собственная реальность. У левого бортика молодая тренерша, напоминавшая перекаченную стероидами стажёрку из ресторана быстрого питания, не без раздражения учила группу детей держаться на воде...