Параклетович

«В. - Реален ли видимый мир?Р.М. - Он реален в той же мере, что и видящий его. Видящий, видимое и видение образуют триаду. Реальность запредельна этим трем. Они преходящи, временны, - они появляются и исчезают. Истина же пребывает вечно.В. - А созерцание Бога?Р.М. - В "Бхагавадгите" Шри Кришна говорит Арджуне: "Можешь видеть Меня таким, каким хочешь". Это означает, что образ Его обусловлен желаниями и наклонностями созерцающего. Люди говорят о "созерцании Бога", и все же каждый рисует Его сам. В зримом присутствует зрящий.»

«Можно сказать, что тело, чувства, мысли и т.д. - это крест. Эго или мысль "я - это тело, чувства, мысли и т.д." - это Сын Человеческий. Когда эго распято, оно воскресает истинным Я, Сыном Божиим. Ведь и в вашем Писании сказано: "Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит её, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её в жизнь вечную" (Ин 12, 24-25).»

Все высокоученые школьные и домашние учителя согласны в том, что дети не ведают природы своих желаний. Однако мало кто верит в то, что взрослые недалеко ушли от детей, что они столь же беспомощно блуждают в потемках и немногим более могут поведать о том, откуда пришли и куда идут, а поступки их столь же мало сообразуются с благими целями, и что управляют ими в той же мере посредством кнута и пряника. Мне же представляется, что истины более очевидной и не придумать. Страдания юного Вертера. Гёте

— Подумай - разве Богу сложно на несколько секунд создать из ничего весь этот мир со всей его вечностью и бесконечностьо, чтобы испытать одну-единственную стоящую перед ним душу? — Андрей, - отвечал Татарский, косясь на его стоптанные тапки в веревочных стременах, - хватит, а? Мне ведь и на работе говна хватает. Хоть бы ты не грузил. Generation P

Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Евангелие от Иоанна, гл. ХП, ст. 24.

«Всё совсем наоборот, чем думают лоди, - нет ни правды, ни лжи, а есть одна бесконечно ясная, чистая и простая мысль, в которой клубится душа, похожая на каплю чернил, упавшую в стакан с водой. И когда человек перестает клубиться в этой простой чистоте, ровно ничего не происходит, и выясняется, что жизнь - это просто шелест занавесок в окне давно разрушенной башни, и каждая ниточка в этих занавесках думает, что великая богиня с ней. И богиня действительно с ней». «Когда-то и ты и мы, любимый, были свободны, зачем же ты создал этот страшный, уродливый мир?» А разве это сделал я? - прошептал Татарский. Никто не ответил. Татарский открыл глаза и поглядел в дверной проем. Над линией леса висело облако, похожее на небесную гору, - оно было таких размеров, что бесконечная высота неба, забытая еще в детстве, вдруг стала видна опять. На одном из склонов облака был узкий конический выступ, похожий на башню, видную сквозь туман. В Татарском что-то дрогнуло - он вспомнил, что когда-то и в нем самом была эфемерная небесная субстанция, из которой состоят эти белые гора и башня. И тогда - давным-давно, даже, наверно, еще до рождения, - ничего не стоило стать таким облаком самому и подняться до самого верха башни.