Сергей Овчарук | Рассказы

В тот день, когда Алла решила отправиться в химчистку за костюмом мужа, ничто не предвещало того, что её жизнь совсем скоро изменится. Шагая по знакомой улице, она привычным жестом открыла дверь химчистки и в ожидании одежды, обернула свой мир ярким, загадочным платьем. – Извините, вы что-то перепутали, – с улыбкой сказала она, надеясь на скорое разъяснение. – Нет, девушка, это ваш заказ, – ответил ей приятный голос хозяина химчистки, вручая ей тщательно упакованное платье. Она распаковала подарок, и мерцающее платье высыпалось из коробки, словно открывая дверь в другой мир...

Я спотыкаюсь, пробираясь сквозь сон, ноги тяжёлые, измученные и готовые сдаться. Я могу либо сесть и позволить зверю уничтожить меня, либо встать и сражаться. Сердце колотится в груди. Я чувствую его угрожающее присутствие, скрывающееся в тенях, – это адская гончая. Меня всегда мучили самые яркие кошмары. В жизни я обычная пятидесятилетняя женщина, живущая своей повседневной жизнью, но в царстве снов за мной охотится неумолимая тварь из глубин ада. Каждую ночь адская гончая преследует меня, её огненные кроваво-красные глаза следят за каждым моим шагом...

Минуты. Некоторые из них имеют значение, а некоторые – нет. Некоторые из них прекрасны, в то время как другие ужасны. Одни пролетают мимо нас со скоростью света, не позволяя толком рассмотреть, что произошло за этот отрезок времени. Другие замедляются, давая нам время осознать важность или серьёзность события, которое изменит нашу жизнь. Мы с супругой Ольгой вместе убирали кухню после ужина. Наш сын Павел был на свидании со своей возлюбленной Олесей. Мы не ждали его дома ещё часа четыре. Вино за...

Я просыпаюсь с заложенными ушами. Звук пищащего аппарата может быть постоянным сигналом о том, что я не в своей удобной кровати, не в своём уютном доме, и не в окружении своей любимой семьи и трёх верных собак. Глаза сопротивляются, но я всё же открываю их. Меланхоличное свечение от намеренно установленных люминесцентных лампочек борется с сияющим дневным светом, проникающим сквозь потрёпанные жалюзи. Это соответствует моим настроениям. Одно – сияющее и полное надежды, благодарности за то, что я жива; другое – мрачное и испуганное, не знающее, что же будет дальше...

Александр сидел на смотровом столе, вытянув ноги. Врач осматривал его голень, которая причудливо распухла и была покрыта глубокими синяками. Его супруга деликатно держала его правую руку. Обе руки были перевязаны. – Больше не бегайте, – сказал врач отрывистым тоном, – С вашей болезнью это небезопасно. Это повреждение будет заживать долго. В следующий раз, когда вы упадёте, может быть ещё хуже. По некоторым причинам за один лишь месяц, прошедший после его 54-летия, число его падений увеличилось. Но, как правило, когда Александр падал, с ним всё было в порядке...

Они совершили ошибку. Вопреки распространённому мнению, Земля никогда не была круглой. Алиса, влезшая в свои поношенные кроссовки и потянувшаяся, как проснувшаяся кошка, имела неоспоримое доказательство. Не то чтобы она была любительницей бега, на самом деле утренняя пробежка была для неё вечным противником. К сожалению, эта ежедневная средневековая пытка оказалась единственным средством от её недавнего воздержания. Три месяца без парня – её бросили. Пропитанные слезами подушки и слишком много пустых бутылок...

– Вот так, Лепесток. Надави ещё немного, и он будет резать ровно. Моя мама стоит надо мной, пока я пытаюсь нарезать самую большую картофелину, известную человечеству. В этот момент я обильно потею, но она не отступает. – Может, ты просто возьмёшь всё на себя, мам? Я совершенно измотана. Я бьюсь над этой задачей уже добрых пятнадцать минут, а она всё никак не может от меня отвязаться. Я не могу понять, почему это не работает, обычно, когда я делаю что-то не так, мама настаивает на том, чтобы сделать это сама, тем раздражённым тоном, который она использует, когда считает, что я веду себя глупо...

11:10 Анна открыла глаза, в ушах стоял пронзительный звук свистка поезда. 11:09 На встречу пронёсся поезд, трубя, как разъярённый слон. За стеклом, освещённым приборной панелью, он увидел испуганного проводника. Его лицо сковала жуть и паника. Саша попытался ободряюще улыбнуться, но сомневался, что это принесёт хоть какое-то утешение, когда его внутренности будут вымываться из передней части поезда. Осталась секунда, максимум – две. Свет был настолько яркий, что держать глаза открытыми было невозможно, хотя он так хотел увидеть конец, когда и как он наступит...

Глаза закрываются, возвращается тот далёкий аромат головы новорожденного. Его тёмные волосы покрывали маленькую го­лову, следы крови и жидкости, оставшиеся после родов, покрывали его тело. Вот он – твой малыш. Он вовсе не плакал и не кричал. Какое-то время он даже не дышал. Ты прекрасно помнишь, как медсёстры вырвали его из твоих рук, отнесли на стол, который, казалось, находился в нескольких километрах от тебя, и надели кислородную маску на его крошечное милое личико. Тебе никогда не было так жутко...