В июне 2024 г. гонконгская газета «SCMP» сообщила о том, что перед китайскими исследователями поставили очередную задачу по конструированию нарративов о Южно-Китайском море. Они должны обеспечить благожелательное общественное мнение и поддержать китайские интересы в этом регионе. Новости о попытках Китая изменить «принятое» толкование международных проблем неизменно вызывают широкие общественные дискуссии, хотя дискурсивное оформление внешней политики — популярный внешнеполитический инструмент многих стран [1]. Тем не менее за последние несколько лет Пекин сделал наращивание дискурсивной силы одним из ключевых фокусов своей внешнеполитической стратегии и, как отмечают исследователи, существенным образом изменил свой подход «к информационному и идеологическому сопровождению активности страны на мировой арене» [2]. Василий Кашин: Китай и дискурсивная сила Планы у Пекина глобальные — альтернативные дискурсы призваны потеснить западную «дискурсивную гегемонию», скорректировать нормы и правила поведения на международной арене, и создать благоприятную среду для реализации китайской внешней политики. Например, Пекину важно, чтобы международные партнеры признавали китайскую политическую модель успешной и легитимной, отказались от алармистских трактовок его растущего влияния и согласились с тезисом о правомерности китайского лидерства в глобальной политике. Для достижения этих целей за последние годы Пекину удалось выстроить многоуровневую систему внешней коммуникации, которая позволяет не только работать сразу по нескольким направлениям, но и успешно адаптировать продвигаемые идеи под разные аудитории. Китайские стратегические нарративы работают на трех уровнях: некоторые идеи нацелены на объяснение логики системы международных отношений в целом, другие концентрируются на конструировании идентичности самого Китая, еще один пласт идей предлагает трактовку отдельных аспектов, например, защиты прав человека, кибербезопасности или миграции. При описании прошлого международной системы, Пекин продвигает идею, что Китай и другие развивающиеся страны глобального Юга оказали существенное влияние на развитие всего человечества. В то же время, в китайских трактовках прошлого делается акцент на негативной роли колониализма и европейского империализма, которые замедлили развитие Китая и стран Азии и Африки и предопределили их невыгодное положение в международной системе на многие годы. Например, китайская инициатива «Один пояс, один путь» преподносится как проект, направленный на усиление взаимосвязанности и развитие всех участвующих стран, а не как инструмент наращивания китайской мощи [3]. В качестве рецепта для построения более стабильной и предсказуемой международной системы в будущем Пекин предлагает создание «сообщества единой судьбы человечества», основанного на таких ценностях как взаимное уважение, равенство, взаимовыгодное сотрудничество, сохранение открытости и инклюзивности мировой экономики, более справедливое и рациональное глобальное управление и многополярность. Нарратив об идентичности Китая задает рамки допустимого поведения для самого Пекина и тем самым влияет на ожидания других акторов глобальной политики. Можно наблюдать амбивалентность сигналов, которые Пекин отправляет международной аудитории. Способы донесения информации до целевой аудитории существенно различаются: посты в соцсетях, выступления на международных форумах, включение китайских идей в международные документы — лишь несколько примеров используемых форматов. Кроме того, Китай использует тактику «одолжить лодку, чтобы выйти в море» (借船出海), договариваясь с престижными иностранными медиа компаниями, которые редко ассоциируются с китайским правительством, о распространении нужной для КНР информации. Кроме этого, учитывая, что более молодой аудитории не всегда интересно читать новости или сообщения от официальных лиц, Китай привлекает для распространения своих идей различных блоггеров, связь которых с КНР не всегда очевидна. Как можно увидеть, каналы распространения китайских нарративов охватывают широкую аудиторию, что отражает многовекторность китайской внешней политики и ее стратегических целей, но означает ли это, что скоро весь мир заговорит на языке китайских нарративов, а прочие дискурсы будут восприниматься как маргинальные или альтернативные? Кроме того, китайские нарративы существуют не в вакууме и постоянно вынуждены конкурировать с другими идеями, многие из которых существуют уже давно и имеют больший кредит доверия международной аудитории.Российский совет по международным делам