Голунов опроверг обвинения Собчак в причастности Колокольцева к подбросу наркотиков
Если Кремль хочет стабильности, начинать наводить порядок надо не с общества, а с тех, кто за ним приглядывает. Иван Голунов освобожден из-под домашнего ареста, с него сняли обвинения, а милицейские начальники понесут наказание. Сценарий, который на протяжении нескольких дней многие юристы и правоведы называли беспрецедентным: так не бывает на практике, говорили они. Тем не менее было устойчивое ощущение, что системе придется откатывать назад, искать выход из кризисной ситуации и что такие поиски несовместимы с дальнейшим преследованием Голунова. Системе предстояло выполнить кульбит, не сломав себе шею, – пойти на уступки из-за давления снизу и наступить на горло силовой корпорации. И дело вовсе не в том, что было сложно дальше настаивать на обвинениях, а в том, что именно с этого момента спецоперация против журналиста стала превращаться в диверсию против государства. Неслучайно были утечки, указывающие, что АП запросила у МВД дополнительные доказательства, и понятно, что их не было, да и не могло быть. Условный полковник или даже генерал не способен идентифицировать «правильных» и «неправильных» журналистов. Голунова освободили не только потому, что поднялась волна, но и потому, что сажавшие его не имеют никакой политической ценности для Путина, равно как и способности мыслить в государственнических категориях. Но против МВД тут сыграла не только очевидная уязвимость позиции (с фальсифицированными доказательствами «вины» Голунова), но и исключительная, традиционная слабость МВД и министра Владимира Колокольцева. Все известные прежде увольнения/преследования силовиков были частью внутренних разборок и конфликтов, а также преступлений, затрагивающих интересы тех, кто политически мощнее и важнее для Кремля (дело Сугробова, дело против генералов СКР, таможенное дело, дело Сергея Михайлова и Дмитрия Захарченко и прочие). Проблема заключалась не только в том, как доложить Путину, но и как освещать ситуацию в условиях неопределенности (неясно, как развернется дело, особенно после решения суда о домашнем аресте Голунова) и роста напряженности. Освобождение Голунова, снятие с него обвинения и попытка руководства МВД переложить ответственность на московских генералов, также вряд ли стала следствием растущего страха перед митингом, изначально запланированным на 12 июня, и вряд ли следствием страха оставить Путина на прямой линии один на один с неприятными вопросами. На протяжении многих лет Кремль и Путин лично создавали репрессивные страховые механизмы, которые позволяют преследовать «иностранных агентов», шпионов, экстремистов, разжигателей разного рода ненависти и розни. На протяжении последних лет Путин также волей-неволей делегировал силовикам, особенно ФСБ, особые негласные полномочия по надзору за элитой, выявлению ее неблагонадежных элементов. Готова ли высшая политическая власть доверить эти инструменты условным полковникам и генералам, соблазненным новыми возможностями получать звездочки на погоны, но в силу корпоративности своего мышления неспособного оценивать политические риски и системные последствия своих действий? Допуская условного силовика к оружию неразборчивого массового преследования и прячась от реальности в виртуальной путинской действительности, Кремль упускает ситуацию из-под контроля, когда неразборчивое преследование ведет к массовому поражению.Thinktanks.by