Елена Бессчетнова о революциях в России и религиозных чувствах россиян. Часть 2 В России до сих пор нет однозначной трактовки событий 1917 и 1991 годов. Кто-то воспринимает их как катастрофу, кто-то — как дар истории, дающий надежду на лучшую жизнь. Елена Бессчетнова в интервью "Реальному времени" рассказывает о взгляде русских философов на непростые отношения общества, власти и религии в нашей стране, пережившей в XX веке такое количество потрясений. Напомню, что многие из тех, кто строил советское государство, изначально атеистами не были. Например, Сталин был крещен и вырос в религиозной семье, учился в Тифлисской духовной семинарии. Православная церковь оказала значительную поддержку государству, не режиму, а именно государству во время Великой Отечественной войны. — Религиозное образование не обязательно приведет человека к вере и принятию ценностей той или иной религии как основы своего собственного бытия. Все-таки во время Великой Отечественной войны храмы не закрывались, церковь и лично патриарх были активной силой в военной борьбе, да и легенда о том, что Сталин приказал перед битвой за Москву совершить воздушный крестный ход, облететь город на самолете, на борту которого была Казанская икона богоматери, тоже не случайна. "Рассуждения о том, кто кому "старший брат", нарушают баланс между церковью и государством" Интересно, что если после революции 1917 года наблюдалось именно религиозное возрождение свободной церкви (Евгений Трубецкой писал: "В церквах раздается снова давно умолкнувшее и забытое живое слово свободной проповеди. <…> Чем больше мирской порядок разлагается и распадается, тем больше Церковь собирается и организуется"), то в 90-е все-таки преобладали неофициальные секты, которые явно противопоставляли себя организованно-религиозной жизни в церкви, воспринимавшейся, возможно, как авторитарный институт, покушающийся на свободы. Собственно, в русской мысли это общее место, о внеконфессиональности государства и необходимости равноправия писал тот же Владимир Соловьев, который выступал с резкой критикой подчинения церкви государственным интересам, с критикой действий Святейшего Синода и его обер-прокурора, а также речами в поддержку поляков и евреев, и все это происходило в России времен Александра III. Например, для Соловьева и Трубецкого государство, находясь вне внутренней жизни церкви, все-таки должно служить религиозным целям. Государство — властный институт, обеспечивающий порядок в обществе, то есть государство не вмешивается в дела церкви, не заменяет собою церковь, а создает такие условия, при которых возможен свободный выбор, свободный личный религиозный опыт, внутреннее откровение, без которого церковь уже не является церковью в том смысле, в которое в это слово изначально вложено. Трубецкой это сформулировал следующим образом: "Практически это значит, что государство должно получать руководящую норму не от внешнего приказа духовной власти, а от религиозного убеждения". Собственно, на правовом уровне правильное отношение между церковью и государством в современном российском обществе существует, существует и принцип внеконфессиональности государства, в отличие, скажем, от ситуации, которая была в Российской империи. Тот же Владимир Соловьев, который выступал с резкой критикой подчинения церкви государственным интересам, с критикой действий Святейшего Синода и его обер-прокурора.Реальное время