«Ты какой еврей?» - спрашивал в анекдоте Киссинджер Валентина Зорина. «Я – русский» - с испугом и возмущением отвечал международный политобозреватель Зорин, в застое это была контаминация сегодняшнего Познера, Соловьева и Киселева. «А я американский!» - с удовольствием выводя оппонента на чистую воду отвечал Киссинджер. «Ты какой капитализм?» - спрашивает сегодня коронавирус. «Русский, - со вздохом отвечают ему, - американский, немецкий, шведский». Коронавирус, как мороз-воевода обходит с дозором свои владения и невозмутимо спрашивает, уточняет: «Коронавирус выступает в качестве вселенского ревизора, задавая человечеству вопросы, требующие немедленных ответов - а у вас тут какое здравовохранение? Коронавирус спрашивает как ревизор, но не Хлестаков витиеватый как плющ, а нормальный такой ревизор, которого не подкупишь, не подмажешь, с которым не договоришься в кабинете инспектора охотнадзора за дверью с дерматином и торчащейпо подолу серой ватой как от пулевых отверстий, чтобы он закрыл свои широко открытые глаза. И самое главное, он вопросы задает не риторические, не те, на которые раз ответишь – и отстал, к другим спрашивать потек, ничего подобного, спросил, ему ответили, а он все уточняет и уточняет. Вот я только что из вашингтонщины, что на реке Потомак, из оплота бездушного капитализма-империализма, так вот они полтриллиона зеленых перевели просто тем, у кого доход небольшой, вдвое больше малому и среднему бизнесу, чтобы не загнулись, а если загнутся, чтобы были силы разогнуться. У них тоже, конечно, капитализм, но вроде как с человеческим лицом, а не с этой рожей семь-на-восемь, при этом социальное государство по факту, они помогают держаться на поверхности и не утонуть не только жирующим всегда и везде корпорациям, но и всем наиболее уязвимым, так сказать. Коронавирус, безусловно, любит черный юмор, он спросит, но не ждет ответа и спрашивает опять, он как бы такое вопрошание, обнаруживающее режим пустоты, потому что все старые ответы обнулены, как твой срок, мил-человек: коронавирус проходит через пропагандистские заслоны как сквозь воздух, и ему по барабану – чистый ли воздух, с примесями, воняет ли газом или помойкой, он все равно спрашивает и уточняет: а вот здесь у вас как с медициной и профилактикой, а вы будете платить хоть маленькую денежку тем, у кого точно не хватит сил пересидеть меня, потому что уж извините-подвиньтесь, до-ро-гие мои россияне, я пришел к вам всерьез и надолго.И, не знаю, как вы, но я-то вижу, что ваше родное государство, кажется, решило прикинуться шлангом и изображает из себя такого либертарианца с длинными вьющимися волосами и толстым счетом в банке от прошлой жизни. Мол, спасайся как можешь, мой бюджет не резиновый, на всех все равно не хватит, мы лучше национальные проекты, на которых друзья моей спортивной юности стригут купоны, мы лучше их будем холить и лелеять. У нас - капитализм, не хухры-мухры, каждый за себя, спасайся как можешь, хоть с голода подохни, на всех копилки заветной не хватит. Ничего на это ему коронавирус не сказал, только говорит: - Понял, понял, как не понять, мы тоже не пальцем деланные – настоящий такой русский капитализм в собственном соку, когда богатые, как мальчики, налево, бедные, как девочки, направо. Вот у ихнего капитализма, который изображает из себя социальное государство, цифра погибших в неравном бою какая? Вы отвечайте, отвечайте, я слушаю и мотаю на ухо, у меня все записано, я все вижу, высоко сижу, далеко гляжу, и какой капитализм у вас, знаю уже распрекрасно; и есть ли вам дело до бедных людей, бедной Лизы и инвалида с синей заплаткой на зеленом мундире, или они вам только как оловянные солдатики на геополитическом поле надобны?Новые Известия