А это не ваше дело!

Я никогда не забуду этот день. 15 октября. Шестнадцать лет я шла к этому моменту — моя первая персональная выставка в престижной галерее. Руки дрожали, когда я поправляла последнюю картину на стене. "Трансформация" — так называлась экспозиция. Ирония судьбы, о которой я тогда еще не знала.​​ Проснулась я в пять утра. Максим ещё спал, раскинувшись на всю кровать, как всегда. Его телефон лежал на тумбочке экраном вверх — я случайно задела его, возвращаясь из душа. Экран загорелся. Сообщение от "Лены из офиса": "Не могу больше так...

Всё началось с разбитого экрана. Андрей оставил телефон на кухонном столе, когда побежал в душ после работы. Я протирала столешницу, случайно задела его айфон локтем — он упал на кафельный пол с глухим треском. Сердце ёкнуло. Подняла, осмотрела — трещина паутинкой расползлась по углу, но экран светился. «Прости, солнце! Случайно уронила твой телефон!» — крикнула я в сторону ванной, ожидая его обычного добродушного «Ничего страшного, Ленк». Но вместо ответа — тишина. Только шум воды. Я взяла телефон, чтобы положить на зарядку, и тут экран вспыхнул уведомлением: «Катюша 💕: Скучаю...

Я проснулась от скрипа входной двери. Часы на тумбочке показывали 3:47 утра. За окном моей комнаты ещё царила абсолютная темнота, только редкие фонари прорезали её жёлтыми полосками. Я услышала тяжёлые шаги отца в прихожей, потом — шуршание ткани, звук падающей сумки. «Максим, господи, что с тобой?» — голос мамы был сдавленным, почти истеричным. Я замерла, прижав ухо к двери. Моё сердце колотилось так громко, что я боялась, они услышат его в коридоре. «Тихо. Разбудишь Соню», — отец говорил глухо, будто через вату...

Елена Викторовна поправила волосы и еще раз критично осмотрела себя в зеркале. В свои тридцать восемь она выглядела прекрасно — спорт, правильное питание и дорогая косметика делали свое дело. Но отражение почему-то не радовало. В глазах читалась усталость, которую не скрыть никакими кремами. "Мам, а папа сегодня придет на мой концерт?" — голос четырнадцатилетней Алисы прервал размышления. Дочь стояла в дверях, сжимая в руках скрипку. Завтра у нее был важный выступ в музыкальной школе. "Конечно, солнышко...

Анна проснулась от звука закрывающейся двери. Олег ушёл на работу, даже не поцеловав её на прощание. Впрочем, это уже давно стало нормой. Она повернулась на бок, глядя на пустую половину кровати, и почувствовала привычную пустоту внутри. Пустоту, которая разрасталась с каждым днём, как чёрная дыра, поглощающая всё живое. Когда это началось? Год назад? Три? Или, может быть, сразу после рождения Максима, когда она из Анны превратилась в «маму» и «жену»? Она помнила себя двадцатидвухлетней — в коротком платье, с длинными волосами и блеском в глазах...

Марина остановилась перед витриной бутика на Немиге, разглядывая своё отражение в стекле. Тридцать пять лет, серая осенняя куртка с потёртыми манжетами, сумка через плечо — та самая, которую она носила уже пятый год. Волосы собраны в небрежный хвост, на лице ни капли косметики. Когда это произошло? Когда она перестала следить за собой? За стеклом манекен в элегантном изумрудном платье смотрел на неё с безмолвным презрением. Цена на ценнике заставила Марину поморщиться — три её месячные зарплаты....

Анна долго смотрела на отражение в зеркале. Красивая, ухоженная женщина чуть за тридцать, темные волосы до плеч, аккуратный макияж. Но взгляд — усталый, потухший, словно что-то важное внутри давно перегорело. Дом, работа, муж Игорь — всё казалось правильным на бумаге, но внутри нарастала пустота, которую она не могла заполнить ничем. Она провела рукой по лицу, пытаясь разгладить морщинки у глаз. Когда это началось? Когда их отношения превратились в механическое сосуществование? Вечера с мужем стали похожи друг на друга, как под копирку: он включал новости, она листала ленту в телефоне...

Анна всегда считала поездки в командировки скучной необходимостью: сухие доклады, гостиничные номера с одинаковыми занавесками и бесконечные визитки, которые после оказывались ненужным мусором. Но та поездка сразу выделялась чем-то особенным. Она чувствовала лёгкое возбуждение, как школьница перед экзаменом. На вечере прибывших делегатов за длинным столом её внимание привлёк мужчина лет тридцати семи. Высокий, темноволосый, с насмешливым прищуром. Он представился просто: — Алексей. — Анна, — улыбнулась она, протягивая руку...

Анна сидела на заднем сиденье такси, прижимая сумку к груди. Вечерний город мелькал за окном огнями витрин, дождь размывал свет фар. Но в её голове был лишь один голос — голос Петра Сергеевича. Она помнила его взгляд на совещании: спокойный, уверенный, чуть насмешливый. Взгляд хищника, который знает, что его жертва скоро сдастся. «Анна, вы умная женщина. Вы понимаете, выбор очевиден». Эти слова эхом стучали в висках. — Всё ли у вас хорошо? — спросил таксист через зеркало. Анна вздрогнула: — Да… всё нормально...

Александр Волков нервно листал финансовые отчёты, когда телефон Елены зажужжал на столе. Красные цифры убытков расплывались перед глазами — за последние три месяца их строительная компания «Альфа-Проект» потеряла четыре крупных контракта. Каждый раз кто-то подавал заявки с ценами ниже их всего на один-два процента. Это не могло быть случайностью. Жена отвернулась к окну, взяла трубку и заговорила тихо, почти шёпотом: — Да, я понимаю... Сегодня вечером? Хорошо, буду. Александр почувствовал, как что-то сжалось в груди...

Алексей проснулся от знакомого звука — мягкого пинга уведомления на телефоне Марины. Третья ночь подряд этот звук вырывал его из сна в половине четвёртого утра. Он лежал на спине, глядя в потолок, где танцевали тени от фонаря за окном, и пытался понять, что происходит с их жизнью. Рядом Марина инстинктивно потянулась к смартфону, даже не просыпаясь. Её лицо на секунду осветилось голубоватым светом экрана, и Алексей увидел неосознанную улыбку, промелькнувшую по её губам. Такую улыбку он давно не видел — мягкую, счастливую, почти детскую...

Андрей Морозов устало потянулся в кресле, чувствуя, как напряжение рабочего дня медленно покидает его плечи. За окном октябрьский дождь барабанил по стеклу, создавая тот уютный звук, который так любила его жена. Двенадцать лет брака научили его ценить эти тихие моменты — когда семилетняя Лиза уже спала в своей комнате, а телефон не разрывался от звонков с работы. Звук посуды донёсся из кухни. Катя заканчивала мыть тарелки после ужина, негромко напевая какую-то мелодию. Андрей улыбнулся — она всегда пела, когда была в хорошем настроении...